– Матка, брод, а дон э веттор, клеб, клеб есть?
Катя отрицательно покачала головой и показала на полупустой мешок картошки, стоявший у дверей.
Солдат посмотрел в ту сторону, подошел к мешкам, обнаружив в нем картошку, улыбнулся и, обращаясь к своим товарищам, что-то сказал, затем вновь обернулся к Кате:
– Картофель – это тоже карошо! Мы будем есть! Мы будем здесь жить неделя-две, пока мост построят. Понял?!
Катя молча кивнула головой.
Она поняла, что это не строевая часть, а саперы-строители, и обрадовалась. По станице уже шел слух, она слышала его в роддоме, что немецкие солдаты-строевики ведут себя очень плохо. Жителей, в том числе и детей, чуть ли не голышом выгоняют на улицу, некоторых убивают, а с женщинами и девушками поступают и того хуже. Мысленно она поблагодарила судьбу, что ей достались постояльцы, кажется, более порядочные. Да, и на самом деле, почти все жившие у нее солдаты-строители имели никак не менее сорока лет и хотя не обращали внимания на нее и ее детей, но в то же время и не тревожили ее.
Чтобы иметь возможность хоть как-то кормить ребят, она продолжала работать в роддоме.
Как она потом узнала, фашисты, наткнувшись на упорное сопротивление Красной армии в районе города Орджоникидзе, остановились. Там велись длительные, затяжные бои, немцы несли большие потери. Через станицу в сторону Майского часто проходили машины и обозы с ранеными. Некоторых из них оставляли в станице, и вскоре ими была забита больница и почти весь роддом. Для рожениц оставили одну комнатку. Стали искать и другие подходящие дома. Однажды к Алешкиной явился фельдшер Чинченко и заявил, что ей необходимо очистить помещение, так как в этом доме разместятся немецкие раненые. Якобы таково распоряжение немецкого коменданта. К ее счастью, в это время пришел с работы старший из той команды строителей, которые здесь жили. Узнав, в чем дело, он чуть не взашей вытолкал Чинченко из квартиры и заявил, что здесь живут немецкие солдаты, они помещение освобождать не будут, и пусть старик ищет другой дом.
Передовые части фашистских войск, оторвавшись от своих тылов, очутились в трудном положении. Раскисшие дороги чрезвычайно затрудняли снабжение боеприпасами, продовольствием и новой техникой. Затруднялся и вывоз раненых. Ведь Александровка и дальнейшие селения, которые немцам удалось захватить, находились в 18–25 километрах от поселка Майского (железнодорожная станция Котляревская). Связь с нею по разбитым проселочным дорогам становилась просто невозможной, в то же время рядом, в каких-нибудь двух километрах, находилась станция Муртазово и действующая железная дорога. Отделяла ее от Александровки бурная река Терек, а моста через нее не было, так как отступающие части Красной армии его уничтожили. Теперь немецкие саперы и строили новый мост. В помощь себе они мобилизовали все оставшееся в станице население: стариков, женщин и даже детей. Каждое утро всех их выгоняли на работу полицаи, которых комендант уже набрал из бывших кулаков. Мобилизованных строили в колонну и вели к строительству моста, где они под палочными ударами надзирателей из тех же полицаев или немцев таскали камни, землю и бревна, необходимые для строительства моста. Два раза попала в число этих рабочих и Катя Алешкина, но потом, благодаря вмешательству Матрены Васильевны, потребовавшей от старосты освобождения от этой повинности единственной санитарки роддома, ее от этой работы освободили.
