— Так сколько же тебе лет, ведьма?
Она отвела взгляд и тихо, с оттенком скрытой печали в голосе, произнесла:
— Моя молодость прошла при Роберте II Благочестивом.
Ого, это, выходит, ей больше ста лет! Ну она примерно на столько и выглядит, только вот молодиться умеет, чары какие-то насылает, похоже, умеет гипнотизировать. Но на всякий случай я спросил:
— Как же ты в молодку превращаешься?
— А ведь поверил, — неожиданно улыбнулась она почти беззубым ртом. — Все верят, никто ещё не устоял. И только одна, слышишь ты, только одна из моих сестёр овладела искусством приготовления этой мази.
Ну-ка, ну-ка, а вот с этого места поподробнее.
— Что ж за мазь такая волшебная? — подпустив в голос капельку безразличия, поинтересовался я.
— Да, да, волшебная, — прошамкала старуха. — Натрусь её с ног до головы — и вот уже дева молодая, всего-то и нужно, что сильно представить, в кого обратиться хочешь. На всю ночь хватает.
— Что ж тогда сейчас-то сплоховала? — хмыкнул я.
— Перед тем, как слиться воедино, подступает такое блаженство, что разум затуманивает.
Ага, выходит, в этот момент ведьма потеряла над собой контроль. Обломал, выходит, старую, когда глаза открыл. Спасибо звякнувшему о камень медальону.
— Из чего же ты её готовишь, эту самую мазь?
— Ты правда хочешь это знать? Что ж… Главный ингредиент — вытопленный жир девственниц.
Тьфу! Меня едва не вывернуло, когда я представил, как она варит девушек в котле.
— Ты что же, тварь, девственниц умерщвляешь?
— Ни к чему мне это, у меня в Бурже человек есть, я у него покупаю уже готовый жир.
— Что за человек? Как звать?
Урсула хитро на меня посмотрела.
— Тебе-то зачем это знать?
— Говори, старая, не то…
— Что? Убьёшь меня? Так мне теперь терять нечего, я и так не доживу до следующей инициации.
Надо же, слова какие знает.
— А как звать вторую ведьму, что пользуется этой мазью? Где она живёт?
— Не этой, она использует другие ингредиенты, хотя жир так же составляет основу. И я тебе ничего не скажу, ты мою сестру в жизни не найдёшь.
— Так она твоя кровная сестра или…
— Она моя сестра по вере.
— Какой ещё вере? По вере в сатану?
Старуха молчала, упрямо поджав губы.
— Думаешь, не получится развязать твой язык? А как ты относишься к пыткам?
Она поморщилась:
— Сможешь, юный шевалье, изувечить старуху, рука не дрогнет?
— Смогу, ещё как смогу, даже не сомневайся.
Пытать мне ещё пока никого не доводилось, я и не собирался, и подчинённых предупреждал, чтобы не вздумали. А вот некоторые, скажем так, коллеги, не чурались выбивать признания не совсем законными методами. Правда, те подследственных старались не калечить, но сидеть с пакетом на голове, стоять в «растяжке» или дёргаться, когда в тебя тычут оголённым электрическим проводом — удовольствие ниже среднего.
