Заметив мой интерес, монах произнёс:
— На этот крест наш аббат истратил лично двадцать четыре марки чистого золота.
— Ого, — не смог сдержать я восхищения. — Видно, богатое у вас аббатство.
— Сейчас не бедствуем, а вот когда Сугерий только его принял… Что говорить, в храме вот на этом самом месте паслись козы.
Монах всплеснул руками, отчего широкие рукава сутаны на мгновение стали похожи на крылья большой птицы.
За этим самым крестом располагалась тяжёлая дубовая дверь, ведущая в не так уж и скромно обставленную алтарную. Позолоты здесь тоже хватало на разного рода потирах или как там правильно эти чаши называются.
А дальше была ещё одна дверь, вернее, дверка, проходя в которую, мне пришлось слегка пригнуться. Прямой коридор с потолком, стенами и полом, выложенными гладким камнем, заканчивался очередной дверкой, перед которой монах остановился, жестом приглашая меня войти. Сам же, я так понял, входить не собирался, видимо, выполнив свою миссию по доставке моего тела пред очи аббата. Подумалось, что же он тут, взаперти сидит, Сугерий, раз монах отпирал входную дверь? Или она ещё и изнутри открывается? А может, отсюда вообще есть второй выход, куда-нибудь в монастырские покои?
Я не стал стучаться, просто толкнул дверь и, перешагнув порог, оказался в небольшой, уютной комнате с пылающим камином. Смахивало помещение на личный кабинет. Здесь имелись вполне светского вида стол с креслом в мягкой обивке за ним и стулья с красивыми, резными спинками. Вдоль стен шкафы с книгами. Ясное дело, рукописными, печать ещё не изобрели[28]. В Европе-то уж точно. Представил, сколько труда было вложено в создание этих самых книг… Их тут сотни две, наверное. Может, пора уже и книгопечатание изобрести?
Ну а что, я примерно представляю себе этот процесс. Нужна форма с вырезанными на ней в зеркальном отражении буквами или картинкой. Форма покрывается краской, к ней прижимается специальным прессом или валиком бумага или тонко выделанный пергамент, вот тебе и готов оттиск. А можно буквы отдельно каждую отлить, например, и просто составлять их потом в нужно порядке. Где-то читал, что литеры отливали из сплава свинца, олова и сурьмы, думаю, в это время эти металлы достать не такая большая проблема.
Аббат Сугерий, всё в той же скромной рясе, но уже с опущенным капюшоном, стоял перед камином ко мне вполоборота, держа в руках выполненную из чистого золота чашу, украшенную также самоцветами и жемчугом. По бокам две тонкие ручки с завитушками — внизу поменьше, сверху побольше.
