11. Ночь Ивана Купалы в Карелии (продолжение).
Мимо него на коленях, молитвенно сложив руки и сделав скорбные глаза, прошел Тынис. Вокруг сделалось привычно светло, как в Белую ночь, шайтан-машина эстонца шипела и потрескивала, тонкие медные зеркала поблескивали, ни ветерка, ни движения воздуха.
- Куда? - прошипел ему Тойво.
- Я призван! - прошептал ему Тынис, не прекращая двигаться. - Это мой Хозяин. Это мое призвание.
Антикайнен оглянулся и увидел огромного осьминога. Ну, да — осьминогам здесь самое место. А располагался он как раз на том самом месте, где полагалось бы находиться безголовой женщине. Черт, да это же не осьминог — это призрачный рогатый череп с множеством отростков-щупалец. И одно из этих щупалец держит несчастного эстонца за макушку и тащит к себе.
Резко взмахнув рукой, Тойво рассек своим ножом отросток, зацепивший Тыниса, но тут же неведомой силой был отброшен назад на землю. Впрочем, может и сила была ведома — так бывает, если попробовать соприкоснуть одноименные заряды. Рука Антикайнена ощутимо заныла и повисла плетью, нож, зажатый в ладони, выпал. Хотя от него осталась лишь ручка, прочее оплавилось и выгорело.
Он перевернулся на живот и посмотрел в сторону Черепа, к которому медленно приближался эстонец.
- Служи мне — и я тебе открою все сокровищницы мира, - раздался в голове клекочущий голос.
- Мне нужно другое, - также молитвенно держа руки, проговорил Тынис.
- Что, червь?
- Мне нужны Знания, - ответил эстонец. И по тому, как он это сказал, казалось, что знания имеются ввиду с большой буквы.
- Уточним: Знания или знания? - переспросил Рогатый Череп.
- Все! - воодушевился Тынис. - И я всегда буду верным слугой.
- Ты и так верный слуга! - возразил голос в голове, не воспринимаемый ушами. - Смотри!
Тойво тоже посмотрел и скривился от зрелища, открывшегося возле пустых глазниц Черепа.
Кресты, миллионы крестов, самых разных — все они не вполне правильные. Нет, конечно, выглядели они безукоризненно, да вот только наполнение: ложь, злоба и лицемерие — превращала их в подобия орудий убийства, символы того, на котором был распят Спаситель. Бородатые дядьки в черных одеждах трясут дымными горшками, ходят взад-вперед и несут ложь. Бородатые дядьки с белыми полотенцами, накрученными на головах, перебирают пальцами бусинки на нитке и несут ложь. Им внемлют безликие люди, мелко крестят себя «щепотками табака» - тремя собранными в щепоть пальцами, или также проводят ладонями по своим лицам и воспринимают эту ложь, как должное. Черные люди в белых городах, а белых людей в черных городах нету. Белые люди кланяются и размазывают по лицу розовые сопли, черные люди преисполнены достоинства и цвет соплей у них усугубляют. Люди с черной душой призывно машут руками над этими городами и каркают, а громче всех каркают женщины с черными душами.
