Тойво очень желал, чтобы у Куусинена получилось с этой командировкой для него. Реболы-то — пес с этим поселком, вот соседствующее Кимасозеро — это место, куда он стремился. Ему надо попасть туда во что бы то ни стало. Да, по большому счету, он и попадет туда при любом раскладе. Вот только хотелось бы, чтобы это произошло малой кровью.
Ну, а партии сейчас не до краткосрочных, да и долгосрочных — тоже, перспектив. Вова Ленин хворает, не вполне ясно, кто власть имеет, а кто уже не при делах. Грядет новое финское вторжение? Пускай себе грядет. Вот кто будет у власти, пусть тот и решает эту проблему, коли она случится.
О своем намерении отправиться в Панисельгу Тойво говорить не стал. Не следует вводить старшего товарища в курс дела, которое никак не связано с нынешним политическим моментом. Потом можно будет просветить его в познавательных, так сказать, целях. Или не просветить вовсе, если ничего не выйдет.
Они расстались в задумчивости: Отто — в своей, Антикайнен — в своей. А на улице начиналось лето.
Нет ничего лучше в начале лета, как пройтись по улицам города на Неве. Пыльно и грязно вокруг, тротуары заплеваны, с реки и каналов тянет сыростью, но проклюнувшийся зеленый листок на дереве или цветок мать-и-мачехи между камнями мостовой — и кажется, что вокруг стало чище. И солнце греет, и ветерок ласково трогает волосы из-под кепки, и дышится привольно-привольно. А ноги сами несут вдоль Мойки, да на Марата, да к Марсову полю, да к Институту мозга Бехетерева. А кто же это движется навстречу, влекомый таким же весенним настроением?
Младший научный сотрудник Тынис собственной персоной щурится на небо и блаженно улыбается. Он скользнул взглядом по Тойво, потом еще раз скользнул, потом остановился и пристально уставился на Антикайнена. Улыбка медленно сошла с его лица, а куда сошла — не сказала. Вероятно ласковый день сжалился над ней и оставил ее у себя. Навечно.
Тынис порос какой-то клочковатой бородой, волосы его, некогда волнистые, изрядно поредели, кожа приобрела несколько землистый оттенок, как у человека, мало бывающего на свежем воздухе. Эх, такой кайф парню обломили!
-Ку-ку! - сказал ему Тойво.
Тынис глубоко и тягостно вздохнул, словно распрощавшись с последней надеждой пройти мимо. Ему так отчаянно сделалось себя жалко, что он не прокуковал в ответ: не сказал ни гугу.
- А я, признаться, именно к тебе и шел, - поделился с ним своими планами Антикайнен. - Чего молчишь, сученыш?
