В общем, Тойво — парень хороший, конечно, но от него одни несчастья. И надобно Лотте держаться от него подальше. Таково ее материнское слово.
Именно так она и сказала, когда ее дочь пришла домой вместе с этим Антикайненом, да еще и показала золотое колечко на пальце, якобы — обручальное.
У Лотты хватило ума не устраивать каких-то разборок и выяснений отношений. Время на это тратить было никак нельзя. Время было драгоценным. Время нужно было для счастья.
- Мама, мне уже пора самой думать о своем будущем, - сказала Лотта. - Давай, мы с тобой потом об этом поговорим.
Мама на это ничего не сказала, а ушла на кухню, откуда сразу же выбежал переживший в одиночестве долгую разлуку с хозяевами кот-британец. Теперь он научился распознавать людские настроения, и поэтому крайне редко позволял себя застать врасплох. Он-то понимал, что материнское сердце — это непознанное, это неведомое, это не поддающееся объяснению явление в нематериальном мире. Он-то догадывался, что мать — не против своей дочки, что она — не против ее выбора, что она — против того будущего, которое пугает ее. К материнскому сердцу редко прислушиваются, в том числе и сами матери.
Кот строго посмотрел на Лотту, остановившись на несколько мгновений, потом медленно, задрав хвост, прошел к Тойво, неловко переминающемуся с ноги на ногу в коридорчике, и боднул его в голень. Уж если коты бодаются, то непременно норовят угодить именно в голень. Мол, спокойно, парень, мол, семейные дела, мол, кури бамбук, а в остальном они сами разберутся.
- Здорово, приятель! - сказал ему Антикайнен и погладил по голове. - Ну, вот, я же обещал тебе, что все будет хорошо. Ты сберег этот дом — ты молодец. Такие коты, как ты — самые нужные коты в мире.
Тот же ничего не ответил, пару раз мурлыкнул и ушел по своим кошачьим делам. Кошачье племя — мудрое племя, это еще Сентон-Томпсон в «Королевской аналостанке» написал, а потом Ханлайн в «Двери в лето» развил.
Они с Лоттой ушли обратно на свою съемную квартиру, точнее — комнату, и было им хорошо. Матерей не выбирают, как не выбирают свою семью. Поэтому, какие бы ни были произнесены слова, реальность оставалась одной — нельзя не любить членов семьи, потому что в целом мире только они одни остаются самыми близкими родственниками. Действительно, уж таково оно — кровное родство.
Пошел снег, словно разделяя мир на черное и белое. Черное — то, что укрыто снизу, белое — то чем все это укрыто. Не копай — и не доберешься до черного.
