Ей было негде жить. Мама ее умерла. Моя мать сбежала. Пусть живет и радуется. А отец Суски тоже исчез. И ему здоровья и счастья…
Суска жила в заброшенном подвале с собакой. На самом деле там жила собака, а она пришла позже, и стали они жить вместе. Было сыро. Она целую неделю не делала маски из крахмала. Вся заросла и пахла собакой. Мусульмане не любят собак, не понимаю — почему. Я тогда опять пила. Не могла сдать квартиру. Мы выпили вместе, и у нее это здорово получилось. У мусульман проблемы с алкоголем, но Суска родилась в смешанном браке.
Моя мать — певица, правда, не оперная. До моего рождения она пела в каком-то ансамбле. Потом решила петь одна. И дошла до забегаловок. Там всегда можешь петь один. А можешь — в компании. Она говорила, что я ее сокровище. Но исчезла. Пусть будет жива и здорова. Я глупая. Мне стало жалко Суску, и я взяла ее к себе. Ей понравилась южная комната. Она сразу сделала себе маску и помылась. Все лицо покрылось маленькими красными точками.
Моя мама тоже была очень красивая. У нее не было большой задницы. Она не была мягкая. Не была турчанкой. Она постоянно выходила замуж и разводилась. В квартире кишели мужики. Когда они уходили, то все оставляли. Перед тем как мать исчезла, квартира напоминала склад. Я все время обо что-то спотыкалась.
Тогда я начала медитировать. Я начала читать книги… Когда начинаешь читать книгу, хорошо не заканчивать ее. Можно представить себе, что знаешь, как она заканчивается. Суска читает их от начала до конца. Ей не скучно. А я медитирую.
Ночью я смотрю в окно. Напротив нас живут очень странные люди.
Если б я была царицей, то…
Хорошо, что я взяла их к себе. И Стефану тоже. У нее рак легких. Она умирает. Знает это. Ей хочется успеть что-нибудь сделать до смерти. Но она не говорит, что именно. В тот день мы пригласили сиделку. Все ее хвалят. Я ее спрашиваю: «Стефана поправится?» А она: «Конечно. Никто не уходит не поправленный».
Мы сдаем комнату Стефаны. На эти деньги покупаем ей лекарства. Они не помогают, но это неважно. Суска считает, что надо откладывать деньги на похороны. Но мы не можем делать это на глазах у Стефаны.
Если бы я была царевна-лебедь, встретила бы князя Гвидона, мы бы поженились… Четыре, три, два, один, ноль. Выдыхай.
Три женщины шли по улице. Улица разрушалась. От времени, от людей, от скуки. Построенное всегда ветшает и ломается. У одной из них была борода, и она представляла себе, как через какое-то время эта улица будет завалена кучами земли. На земле будет расти трава, и только Аллах будет бродить вокруг.
