Лекарство от зла | страница 15
Очень добрый психиатр сказал, что у меня отсутствует синхронное мышление. Синхрон. Син-хрон. Си-Нхрон. С-Инхрон. Не получается. Слово вымышленное. Суррогат. Я когда-нибудь услышу настоящие слова?
Вот этот, который умер у холодильника, все говорил, что сделает меня счастливой. Только не уточнил — насколько. Я поверила ему. Когда по глупости, когда от большого желания, правда, чувствовала это самое счастье. Я думала об американском фильме с непременно счастливым концом. Он думал о белых хозяевах и черных рабынях.
Просыпаешься утром, негр подносит тебе прикурить в постель. Но сигара горит криво. Говоришь черномазому, чтобы накормил крокодилов на заднем дворе. Раб безмолвно бросается в бассейн, сняв предварительно фрак, чтобы у домашних любимцев не повысилась кислотность.
Мы не поняли друг друга.
Австралия. Там черепаха держит на спине океан, а посреди него плавает земля. Вся земля на спине одной черепахи. В Австралии нет добра и зла. Даже у глупцов в Австралии есть шанс. Я в Австралии. Одна в пустоте. У меня крокодиловая ферма, и я расистка. Ненавижу!
Солнце иссушает землю, трава рождается мертвой. Вода похоронена глубоко в ничьих недрах. Красота предназначена только для знатоков. Никто не хвастает пестротой, божественная простота зеленого и серого воспитывает уважение и поклонение ко всему, что находится под небом. Она заставляет прикоснуться к отполированному временем стволу. Молчу. Черчу в пыли знаки. Они становятся выпуклыми, но никто не может их прочесть. А нам говорили, что человек не может существовать, если он не знает длинных слов. В школе я составляла самые длинные предложения, при этом они не теряли смысла. Не уверена, что это помогло мне в жизни. Картинам в моей голове мешают слова. Вот пустая земля. Никакого воспоминания о человеке. Тишина. Австралийская пустошь. Заколдованные деревья с кривыми ребристыми стволами и потрескавшейся корой. Черная трава и красная вода. Смерть. Подуло что-то похожее на ветер. Среди пыли белеет скелет книги. Пролистывает хрустящие страницы и, если есть желание, можно прочесть ряд-другой. У него нет необходимости доносить человеческие голоса и переносить слова из века в век. Воспоминание о человеке — это ничто. Все — пустая суета. Синхронное мышление — тоже. Я могу думать что и сколько хочу. Я могу тащить свои мысли, рассыпать их по земле, терять, находить, спотыкаться о них. Могу кормить свои мысли, держать голодными, выгонять голыми под дождь. Я не могу прекратить думать. Почему? Что такого внесла я в свою судьбу, что она повернулась ко мне спиной и идет, не замечая меня? Или, может быть, я снова стала прозрачной? Не знаю. Верчусь, как броуновская частица, и не нахожу подходящего ответа.