Жена Мерзавца попыталась выйти. Она побледнела, выглядела униженной, ее мучили угрызения совести… Она боялась. Дети ликовали. Особенно Эмми.
Мерзавец смог вывернуться, схватил Фанни за руки и посмотрел на собравшихся.
— Она не в себе. Фанни, давай поговорим после обеда!
— Почему после обеда? Мерзкая задница! Ты хочешь набить желудок, потому что за все уплачено!
— Фанни! Веди себя прилично!
И тут вмешалась госпожа Джованна, которая должна была вмешаться. У нее внутри накипело.
Она выплеснула такое количество слов и слюны, что в маленькой столовой сразу стало пусто. Ее речь походила на природное бедствие. Все попрятались.
Уси спокойно села на свое место, почесала лицо и вопросительно взглянула на госпожу.
— Что у нас на обед? — спросила она на очень приличном французском.
— Здесь говорят по-немецки, — провозгласила Джованна Кунц.
— Я платила за пансион для франкоговорящих, — категорично заявила Уси.
— Ты кто такая? — не дрогнула госпожа.
— Внучка… Муссолинни.
Госпожа Джованна ожидала чего угодно. Только не этого. Обед проходил в полной тишине. Пышущая здоровьем горничная подавала нездоровую пищу в огромных количествах. Фанни и Уси ели с аппетитом. А после этого они пошли прогуляться. Надо было познакомиться с городком Шпиц.
Мерзавец первым покинул столовую.
И теперь ждал их у второй улицы. У него был план, о котором никто не знал. Он прилепился к каменной стене.
Фанни осторожно шла по покрытой плитками мостовой. Она смотрела себе под ноги. Держала за руку Уси. И дышала.
— Я хочу тебе кое в чем признаться, Фанни…
— Признавайся.
— Я думаю, что здесь я напишу стихи, потому что, пока мы были дома… Как бы это сказать. Мне все время казалось…
— Давай быстрее. Смотри! С этой стороны гора выглядит по-другому…
— Да… Мы не в Нижней земле…
— Я не поняла тебя.
— У нас дома я чувствую себя, как в той сказке о Нижней земле. Где ты отрезаешь себе кусок ноги, чтобы накормить орла, который вынесет тебя оттуда…
— Я знаю ее. Что ты сказала о стихах?
— Я каждый день ждала, что с тобой что-то случится… Напряжение, страх, я ничем не могла тебе помочь…
— Ты ждала, что я умру?.. Понимаю.
— А теперь я напишу свои стихи.
— Я не перестаю думать о маме… Уси? Она ведь попросит Господа обо мне?
— Конечно.
— Она любила меня. А я недостаточно ее любила. Я пряталась от нее. Оправдывала себя своей болезнью. Оправдания. Но рак меня кое-чему научил. Я очень себя люблю, Уси. Не хочу умирать.
Так они дошли до второй улицы. Мерзавец отлепился от стены дома и встал перед ними.
