склонность к мордобою, я верила, что с ним будет лучше, чем с прочей сволочью, что попадалась на моем пути.
В Кроу оставались еще какие-то человеческие качества. В его душе еще оставалось место для доброты. Оставалась надежда…
Я должна верить ему.
А если откажусь? Тогда придется стать его вечной пленницею. Да, его дом великолепен, но этого недостаточно. Я жаждала свободы, силы. Я хотела большего. А так я никогда не смогу родить ребенка, вернуться на любимую работу, купить дом…
Я застряну здесь навсегда.
Да, это был тяжелый выбор. Он заставлял меня много терять в плане самоуважения, но я должна была сделать этот выбор. Я должна делать то, что позволит выжить.
И никакого раскаяния у меня не будет.
В таких размышлениях я провела неделю. Мне не хотелось разговаривать с Кроу, пока я не утвержусь в своем выборе. Он уважал мое одиночество и не беспокоил. Он не спрашивал о моем решении и не посылал с этим вопросом Ларса. Он терпеливо ждал.
Обычно после обеда он закрывался в своем кабинете. Работал он там или занимался чем-то другим – я не знала. Выходил он оттуда только в свою спальню. Я подошла к его двери и постучала.
– Войдите!
Кроу сидел в красном кресле перед камином. На нем были серые тренировочные штаны и черная футболка. Все время, что я его знала, он носил исключительно костюмы, за исключением того раза, когда его люди атаковали дом Боунса. Футболка плотно облегала его мощную грудь, плечи и впечатляющие бицепсы. На его коленях лежала книга в твердом переплете, которую он тотчас отложил, едва я вошла.
– Мы можем поговорить?
Он слегка кивнул в сторону второго кресла, что стояло рядом.
Я приняла это как приглашение и села.
На столе стоял стакан со скотчем, в котором медленно таяли кубики льда. Я обратила внимание, что по утрам он обычно пил кофе, днем – вино, а по вечерам предпочитал скотч.
Кроу молчал и смотрел на плясавшие в камине языки пламени. Когда мы подолгу не виделись, он закрывался и отдалялся от меня. И каждый раз приходилось начинать все сначала.
– Я обдумала твое предложение.
Он повернул голову в мою сторону, слушая каждое слово.
– У меня есть несколько вопросов.
Кроу оперся локтем на подлокотник, провел пальцами по подбородку и снова кивнул.
– В обмен на каждую пуговицу ты будешь делать со мной все что пожелаешь? Смогу ли я в таких случаях высказывать свое мнение?
Его рука соскользнула с подбородка и опустилась на подлокотник.
– Разумеется, можешь. С того самого дня, как ты здесь, ты можешь высказываться по любому вопросу. Надеюсь, что теперь ты сможешь оценить это.
