О, ветер Индии!
Кривая сабля ударила по земле, где-то между долиной реки Гильменд и Кабулистаном, и в этом месте кончилась Средняя Азия, суровые, девственные горы, камень и песок и расточительная радость зелени в редких оазисах. Долина реки Кабул началась узкой щелью и развернулась стелющимися по земле садами и разбросанным в долине древним городом. Сюда долетел ветер Индии; он вертит флюгера на крыше Дэль-Куша; он уносит к облакам дым фабричных труб «машин-хане», единственного и универсального завода в Афганистане. И когда с юга дует ветер, он кажется жаркими вздохами, дыханием трехсот двадцати миллионов людей, отделенных от Афганистана стеной Сулеймановых гор. Через Хайберский проход между опутанных колючей проволокой фортов дует ветер Индии; он смягчает суровые и сухие линии среднеазиатской архитектуры: он придает округлость и женственность форм куполам мечетей и вышкам дворцов; он меняет цвета Азии — желтый и коричневый — и вдруг приносит разнообразие и дешевую пестроту колониальных материй. Из-за Сулеймановых гор над линией пограничных фортов, говорят, не пролетят ни птица, ни самолет, но Хайберский проход гостеприимно открыт для караванов из Пешавера, для колониальных британских товаров, для колониальной завали «made in England». Тысячи верблюдов обрушили на Кабульский базар то, что не берет даже невзыскательный купец Калькуты и Бомбея. Индийские архитекторы строили Дэль-Куша и дворцовые дачи Пагман и Кала-и-фату. Вот глухие, глинобитные стены кишлака Кала-и-фату, ворота, глухой дворик, но за стеной дворика открывается сад, разбитый индийскими садовниками, и три летних, легких строения. Крыши из волнистого, оцинкованного железа напоминают алюминиевое крыло аэроплана, балконы и полотняные тенты вокруг дома, окна и двери — копия англо-индийского дома, построенного для колониального чиновника или богатого индуса, воспитанника британского колледжа. Внутри все раздражает: завитушки и выкрутасы обоев, канделябры, хрустальные дверные ручки, позолоченная легкая мебель, фольга, позолота, мишура и единственная полезная, бесценная вещь — электрический веер, вращающийся в потолке винт. В одной комнате над золотистыми и лазоревыми обоями мы уже видели непонятный пестрый бордюр, мы долго разглядывали его снизу, затем достали лестницу, чтобы рассмотреть вблизи, и увидели, что он состоит из тысячи «карт-посталь», пошлейших разноцветных открыток, изображающих женские головки всех цветов радуги.
