— Вот почему, спрашивается, никто из вас не желает видеть в человеке хорошее, обязательно нужно предполагать какую-то гадость? — я, не в силах полностью отрешиться от интересующего меня предмета, продолжил начатый разговор так, словно он никогда и не прерывался.
— А кто еще? — тут же поинтересовался Павел.
— Роман. Смысл тот же, только в более мягких выражениях.
— Вот видишь, не один я такой. Глас общественности… он, как правило, в оценках не ошибается. Хотя, конечно, бывают исключения. Стоило бы прислушаться, а?
— Но почему сразу негатив?
— Чтобы избежать разочарований. Думаешь о плохом, а оно вдруг раз — и не сбылось. Приятно, — он чуть усмехнулся в бороду. — Слушай, а познакомь меня с твоей замечательной Аланой! Тогда я смогу быть более объективным.
— Конечно, куда же без этого. Только бы пришла.
— Придет, — уверенно заявил Павел. — Не может не прийти, поверь моему опыту. А ты до того момента постарайся не зевнуть ферзя. Больше прощать не стану.
Я поднял взгляд от доски, и тут же, поверх Пашиного плеча, увидел ее. Алана стояла у входа и внимательно осматривала зал, словно кого-то искала. За ее спиной прятался Димка со смартфоном в руках. Мальчишка точно никого не искал, все, что нужно для счастья, он уже получил.
Я вскочил, едва не уронив кресло, и несколько раз призывно взмахнул рукой. Мысль о том, что Алана может не заметить меня и выбрать место рядом с кем-то еще, казалась невыносимой. Однако она заметила и, улыбнувшись издалека, начала пробираться между столиков.
Следующие полчаса промелькнули для меня, словно в тумане. В памяти не осталось ничего, за исключением короткой процедуры взаимного представления и ничего не значащих разговоров о погоде, совершенно незаметно перекинувшихся на шахматную тематику. Я с удовольствием слушал Алану, не понимая практически ни слова из того, о чем она говорила. А временами даже пытался изобразить как можно более достоверную реакцию на ее слова. Мне это было совершенно не интересно, я получал удовольствие исключительно от звуков ее голоса, от осознания того, что она вот здесь, рядом, и не имеет ничего против общения со стариком вроде меня.
Партию я, конечно же, проиграл, потому что смотрел не столько на доску, сколько в сторону улыбавшейся загадочной улыбкой девушки. Павел сразу же предложил матч-реванш, и я машинально согласился, нисколько не сомневаясь в его исходе. Мотивации на победу в шахматном сражении не было никакой.
Из состояния эйфории меня вырвал знакомый голос:
