Они вас не убили, потому что не могут. Просто не могут. Вы здесь оказались совершенно случайно, Андрей Евгеньевич, но не так, как лишенцы, а скорее… как багаж.
— Что?
— Вы не забыли?! — моя очередь задавать вопросы! Позвольте спросить еще раз, что вы помните? Не следует перечислять мне все события в алфавитном порядке, нет. Довольно последних мгновений. То, что вам пришло во снах. Примем это за постулат, за неимением ничего лучшего, а?
— Я помню… Да ни хрена я не помню! Это же сон, черт возьми, сон!
— Вот и чудненько, что сон. Итак, расскажите мне про айсберг. Расскажите про луну.
Андрей принялся бить кулаком левой руки по ладони правой. Потом развел руки в стороны в беззащитном, жалком жесте.
— Что… я же говорил. Нас…сбил грузовик. Большетонная фура. Я видел, как сияли его фары, будто луна восходит в зените. Да, так верно… Потом, я оказался… над машиной… сверху… и увидел, увидел… — он запнулся.
— Почему вы все время говорите про айсберг? — мягко, вкрадчиво осведомился Громов.
— Айсберг… Я не знаю. Так сказала Алена. А я… я не помню!
— Но вы же видели момент катастрофы, верно?
Андрей ошеломленно уставился на него.
— Вы… нет, не видел. Меня выдернуло из машины за мгновение до того как… Я видел, как он приближается, и понимал… Да на такой скорости просто невозможно остановиться!
— Но вы же здесь! И вы живы!
— Да, но…
— Предположим, — медленно, осторожно продолжил Громов, — что городу понадобились не вы. Город нуждался в ком-то другом. Например, в женщине. Или в мальчишке. Вы же должны были просто погибнуть. После такой катастрофы… не остается практически ничего. Так, крохи. Анализ ДНК, разумеется, возможен, но ведь мы с вами все еще живем в Советском Союзе, как бы он теперь ни назывался, верно? Кто будет разбираться? Напишут, не справился, мол, с управлением, да и дело с концом.
Громов говорил быстро, уверенно, но Андрею показалось, что в словах его присутствует некая маленькая неточность. Он попытался ухватиться за эту мысль, но она уже пропала, растворившись в темном омуте его искалеченной памяти.
— Вот вам теория, максимально приближенная к действительности, Андрей Евгеньевич. Вы здесь оказались лишь потому, что хозяину этого места потребовались ваши близкие. Ничто здесь не может убить вас. Вы, своего рода — артефакт. Или… — он пощелкал пальцами, — …Как бы это назвать поточнее?
— Анахронизм, — сказал Кольцов.
— Именно так. Вы не принадлежите аду. Вам здесь не место. И ад не имеет над вами власти.
