В метрах двухстах одинокой развалиной стоял локомотив. На его тупой, удивленной морде ярким пятном в обрамлении двух красных полос выделялась пятиконечная звезда.
Андрей ощутил сильное желание сесть прямо на бетон и заплакать. Вот он, поезд, что повезет его в Ташлинск. Или в Одессу. Быть может, в Николаев или даже Питер. Вот оно, его будущее — ржавое и гнилое.
Он бросил ненавидящий взгляд на локомотив. Тот ухмылялся, напоминая спившегося шахтера в каске с фонарем.
— Ну, сука! — вполголоса выругался Андрей, — ладно. Хрен вам! — он неопределенно показал палец то ли вокзалу, то ли воронам, рассевшимся на крыше здания и хрипло переругивающимся на омерзительном своем вороньем наречии.
— Хрен вам! — уже громче выкрикнул он. — Я уезжаю!
Плюнул и спрыгнул прямо на рельсы.
На секунду ему показалось, что, как только он коснется ржавых шпал, его пронзит током.
Разумеется, ничего не случилось.
Упрямо подняв воротник, чтобы хоть как-то прикрыть уши от пронизывающего ветра, он зашагал по шпалам. Рано или поздно любая железная дорога куда-нибудь да приведет. Пусть даже и в Олиум, что бы это ни значило. Куда-то, где есть зеркала.
Поравнявшись с локомотивом, он не без любопытства осмотрел старый механизм. Изначально покрашенный в зеленый цвет, теперь он потерял большую часть краски и производил жалкое впечатление. Лобовые стекла на удивление сохранились и выглядели неуместно на фоне ржавого металла. Токоприемники нелепо торчали вверх подобно иссохшим ветвям давно мертвого дерева. Андрей прищурился, но и следа проводов не обнаружил.
Чуть пониже когда-то ярко-красной звезды на глуповатой морде локомотива красовался большой грязно-белый номер: «ВЛ80-996».
Только сейчас Андрей заметил, что передняя колесная пара сошла с рельс и весь механизм нелепо накренился, чуть уткнувшись в землю носом.
Дверь в кабину была открыта и приглашающе зияла черным беззубым ртом. Электровоз казался одновременно и спящим и опасным, как затаившийся зверь. Он вызывал столь же сильную и необъяснимую неприязнь, что и давешний больной кот в зале ожидания.
Невольно вздрогнув, Андрей пошел дальше, не оглядываясь более на искалеченный локомотив.
Чем дальше он шел, тем более заброшенной становилась местность. Теперь колея шла вровень с уровнем земли и ничто не заслоняло окружающее пространство. К его удивлению, рельсы не смешивались с другими колеями. Складывалось впечатление, что кроме них в бескрайней степи, окаймленной вдалеке черным лесом, нет ничего рукотворного. Кое-где рельсы проржавели настолько, что, казалось, разломятся от одного прикосновения.
