Андрей устало посмотрел вперед. Здание вокзала четко выделялось на фоне серой равнины. Вокруг него не было ни забора, ни парковки — лишь степь, стремящаяся к небу.
Он подошел поближе и остановился, не доходя нескольких сотен метров до цели. Было очевидно, что вокзал находится в таком же жутком состоянии запустения, как и дорога к нему. Большинство окон было разбито и за проемами проглядывало внутреннее пространство зала ожидания. Фасад, когда-то белый, нынче казался пегим, как пересаженная кожа. Прямо под простой двускатной крышей были установлены большие круглые часы. Чуть ниже, непосредственно под часами, когда-то располагалась надпись «Железнодорожный вокзал». Нынче половина букв висела перевернутой. Из второй половины складывалась нелепая фраза «…е…р…д…ый …ал», казавшаяся почти уместной применимо к обстоятельствам.
Перед большими наглухо закрытыми деревянными дверьми, к которым вела широкая замусоренная лестница, было припарковано несколько автомобилей. Рядом, совсем уж нелепо, торчал вверх бетонный столб с большой табличкой, указывающей на то, что здесь находится конечная остановка автобусов по следующим номерам. Андрей хмыкнул: за все время пребывания в этом городе он ни разу не сталкивался с общественным транспортом. Впрочем, судя по проеденным ржавчиной дырам, табличка была таким же реликтом, как и все прочее.
Дорога заканчивалась прямо у вокзала. По обе стороны от здания тянулась степь. Где-то далеко, на горизонте, смутно чернела посадка или быть может, лес. Со своего места Андрей не видел самой железной дороги — должно быть, она начиналась непосредственно за вокзалом и шла прямо, никуда не сворачивая.
— Или там ничего нет, — пробормотал он. В таком случае он пойдет вперед через поля, посадки, овраги и горные хребты и будет идти, пока не сотрет ноги в кровь. В город он не вернется.
Не раздумывая более, Андрей подошел вплотную к дверям и ухватившись за ржавую ручку с силой потянул ее на себя. Против ожидания, дверь поддалась на удивление легко.
Просторное помещение казалось почти идентичным залу ожидания давешнего автовокзала. Все те же высокие потолки; те же стены, обвешанные давно выцветшими рекламными плакатами, на одном из которых была изображена все та же румяная женщина, окруженная выводком детей. Вдоль стен, среди облезлых газетных и аптечных ларьков, огромными слепыми витринами таращились пустые кассы.
Почти все внутреннее пространство зала занимали ряды простых деревянных стульев. Сиденья большинства из них были подняты; некоторые, впрочем, бесполезными грудами гниющей древесины валялись на растрескавшемся полу, когда-то покрытом плиткой. На одном из стульев… Андрей потер глаза и не сдержавшись, присвистнул… Лежал все тот же старый серый кот. Услышав шаги, он приподнял было голову и уставился на Андрея болотно-зелеными глазами, в которых не было ни проблеска интереса. После кивнул ему, как старому знакомцу, и снова свернулся клубком.
