Я кивнул Кэт, и она положила в рот свой кусок. Я заметил, как щурились у нее глаза – она старалась прожевать его максимально вежливо. Я уже предупредил ее, что он будет сухой. По-другому никогда не бывало. Смысл был не в том, чтобы получить удовольствие от кекса как такового. Это была ритуальная сладость.
Старик однажды рассказывал о своем детском воспоминании, когда в Эндландс кто-то умер и близкие покойного покрыли мула от кончика хвоста до губ влажным торфом и пустили его бродить по Долине, чтобы все люди узнали о том, что кого-то посетила смерть. Когда мула увидели, его вымыли в реке и отправили тем, кому он принадлежал. А вместе с ним послали хлеб, мясо и кулич. В те дни, говорил Старик, труп не считался чем-то нечистым или страшным, и прежде чем отправить усопших близких к гробовщику, их оставляли в гостиной, чтобы все могли дотронуться до них и поцеловать.
Фу, высказывается Адам. Но посмотри на это по-другому, говорю я ему. Смерть теперь полностью завладеет временем умершего, и самое меньшее, что мы можем для него сделать, – это дать ему побыть с семьей немного дольше.
У изголовья и в ногах ставили траурные свечи, толстые, как порей, пол посыпали солью и розмарином. А на сердце клали кулич, и живые должны были каждый съесть часть. Ни единой крошки не должно быть оставлено – ни под пуговицами рубашки, ни между пальцами сложенных рук. Такова привилегия усопшего – уйти налегке, когда все его грехи съедены. И их бремя теперь возложено на живых.
Все потянулись через стол к Отцу, а он улыбался и благодарил их. Разговор возобновился.
– А что ж, это хорошо, что завтра у нас будет еще один голос, – обратилась Лорел к Кэт. – Ты ведь дочурка священника, знаешь псалмы, правда?
Кэт хотела ответить ей, но, глотая сухую сдобу, подавилась.
Лорел потерла ей спину, потом постучала посильнее, и Кэт, отодвинув стул назад, выкашляла мучную кашицу себе в ладонь.
– Извините, – сказала она, – извините ради бога.
– Возьми. – Анжела протянула ей салфетку.
Лиз налила из кувшина стакан воды и протянула его Кэт.
– Спасибо, – поблагодарила Кэт. – Не понимаю, как это случилось.
Лорел улыбнулась и снова потерла ей спину.
– Ничего страшного, милая, – успокоила она Кэт. – Не волнуйся. Тебя тошнит?
– Кажется, – сказала Кэт.
– Съела что-нибудь не то в поезде? – предположил Билл.
– Наверно, тебе надо просто поболыпеесть, – сказала Анжела.
– Да не в этом дело, – раздался голосок Грейс.
Все разом повернулись к ней. Она щелкала медальоном, то открывая, то закрывая его, и за целый час впервые открыла рот.
