Вечером прибывшие улеглись на полу, укрывшись шинелями. Но спать им не пришлось. Только стали засыпать, как их разбудили воющие над городом немецкие мины, разрываясь то тут, то там. Все поднялись и вышли в сад: бывшие фронтовики привыкли доверяться земле. Через час наступила тишина; но до рассвета она вновь была нарушена грозным говором наших и вражеских орудий.
На рассвете они отправились в волости собирать оставшихся жителей, искать людей, которые были бы способны руководить местными делами, разъяснять задачи и цели Советской власти. Дорога, по которой должен был идти Озол, вела через лес, тянувшийся на несколько километров. Военный комендант города посоветовал не идти ею, так как в лесу, возможно, еще скрывались остатки разбитых немецких частей. Надо было пройти в обход лишних десять километров через соседнюю волость. Он пошел вместе с двумя уездными работниками: долговязым, сутуловатым Вилисом Бауской и маленькой, голубоглазой Эльзой Янсон. Молодые люди сдружились еще на курсах советских работников в Москве, и потом они тоже были вместе. Озол привык видеть веселые глаза Эльзы, но сегодня они были печальны, как лесные озера после дождя. Когда Вилис зашел в дом напиться, Эльза присела на придорожный каменный столбик, пристально посмотрела Озолу в лицо и попыталась улыбнуться, но улыбка получилась натянутой, деланной.
— Товарищ Озол, — внезапно и торопливо заговорила она, — я тебя всегда считала сильным человеком, хочу просить у тебя совета.
— Ну, выкладывай, что тебя удручает, Эльза, — сказал Озол серьезно, но про себя усмехнулся словам «сильный человек». Мысль об оставленной семье снова дала о себе знать.
— Ты ведь знаешь, что мы с Вилисом сдружились. Больше того. Мы решили не расставаться. В Горьком, где я жила, один земляк говорил мне, будто ему известно, что муж мой погиб во время эвакуации. Я с этим свыклась. Затем я встретила Вилиса. Ну… мы друг друга полюбили. Нет, я не могу об этом говорить, все получается как-то банально. — Она замолчала.
Озол улыбнулся:
— Не конфузься, Эльза. Мне не нужны красивые слова. Достаточно того, что я тебя понимаю.
— Ну хорошо, — собралась с духом Эльза. — Но вот, на днях, в Мадоне, я встретила свою приятельницу, и она рассказала, что Артур жив. Работал на старом месте, но стал пить. Будто с тоски по мне.
— И теперь ты не можешь решиться, с кем остаться? — спросил Озол.
— Не знаю, как это сказать. В первое мгновение, когда узнала, что Артур жив, во мне воскресло столько воспоминаний. Но затем от этих воспоминаний повеяло могилой. Это — цветы, цветы, пахнущие гнилью. Я растерялась.
