Видимо, такого рода доносов было немало. Люди думающие в николаевское царствование не смели громко сказать свое слово, а кричали боязливые охранители, раздраженные тревожащими, а не усыпительными проповедями Московского митрополита и видевшие серьезную угрозу самодержавию в его свободных рассуждениях. Неудивительно, что в представленном царю в декабре 1830 года годовом отчете III Отделения, в частности, говорилось: «Партия мистиков усиленно старалась воздействовать на легковерных. Знаменитая речь митрополита Филарета по поводу появления холеры в Москве возмутила всех, а сектанты ей втайне радовались».
А в январе 1831 года генерал князь А. Б. Голицын направляет специальную записку на имя Императора. В ней ревностный не по уму защитник самодержавия утверждает, что в России зреет обширный заговор тайного общества иллюминатов, и открывает страшную тайну: «Главный из них был нынешний митрополит Московский Филарет, вся Россия его уже понимает, как он есть, несмотря на его моральную скрытную наружность и постное лицо… Все его так называемые высокие проповеди дышат эклектическою бестолковщиною и нетерпимым мистицизмом, простые же имеют направление не монархическое… Он есть начальник духовного правления и неутомимый покровитель учености, дает ход разлитию по всей России немецкого рационального учения и философии Вейсгаупта[7]».
Таким образом, самому Императору предлагалось сделать выбор, с кем он: с дальновидными сторонниками перемен или с ревностными охранителями старых порядков и покойной жизни. К чести Николая Павловича, он избрал первых. Не всем было известно, что еще в 1826 году молодой Император не только вызвал опального А. С. Пушкина из ссылки и простил его, но и поручил поэту составление записки о состоянии образования в России и перспективах его развития. Точно так же не все знали, что в подведомственное еще великому князю Николаю Павловичу Инженерное училище он приглашал лучших преподавателей столицы, нередко имевших репутацию «вольнодумцев». Так что едва ли он мог счесть тяжкой виной обвинение митрополита Филарета в «неутомимом покровительстве учености». А упреки в мистицизме, вероятно, отвел митрополит Серафим.
Не случайно Николай Павлович приблизил к себе генерала П.Д. Киселева, зная, что тот еще в 1816 году представил Императору Александру записку «О постепенном уничтожении рабства в России», в подведомственных ему войсках создает начальные школы для солдат и благодаря этому обрел в обществе репутацию «реформатора».
