Возьмем за основу данное Лосским описание иерархического персонализма как одного из направлений в философии: «Иерархический персонализм, – пишет русский философ, – довольно широко распространен в философии и встречается в весьма различных видоизменениях, Так, напр., различные виды его представлены в системах Лейбница, Фехнера, Вундта, Эд. Гартмана, В. Штерна <…> и др.»[245] Но главным его представителем выступает для нас сам автор этого примечания к его изложению своего органического миропонимания как конкретного идеал-реализма, раскрываемого им именно как иерархический персонализм определенного вида. В чем же он у него состоит, в чем его суть? Это мировоззрение принимает такую онтологию, когда бытие мыслится как бытие многих личностей или, по терминологии русского интуитивиста, субстанциальных деятелей, или духовных монад, лежащих в основе всех явлений и событий. Субстанция при этом истолковывается подчеркнуто динамически, деятельностно, иными словами, как личный самосознающий дух.
Иерархизм такой картины мира базируется на принятии эволюционного подхода, ставшего, можно сказать, общепринятой парадигмой мышления второй половины XIX в. Мир мыслится как развитие или эволюция, то есть восхождение с более низких ступеней развития на более высокие. К этому допущению Лосский присоединяет такие постулаты: «Высокоразвитые деятели стоят во главе группы менее развитых». Ряд субстанциальных деятелей (личностей) выстраивается по критерию высоты развития. Лосский при этом акцентирует внимание на соотношении причинности и свободы, описывает самые общие характеристики картины мира, вытекающие из его иерархического персонализма, выделяя такие основные уровни развития, как материя, душа, дух, Бог. Но затем он несколько детализирует эту картину, вводя следующие уровни: элементарные частицы (так скажем мы, хотя сам философ говорит только об электроне) – всевозможные более организованные образования неживой природы – растительный мир – животный мир – человек. Выше всех этих «этажей» мыслится сфера Божественной Личности, Творца мироздания. Эти разновысокие уровни бытийной полноты есть и различные степени личного «достоинства», по критерию которого ранжируются и тем самым иерархизируются все субстанциальные деятели, или лица бытия.
Похожи ли эти философские рассуждения на то, что мы видим у Пришвина? По правде говоря, не слишком, и это уже только потому, что он не философ-систематик, как Лосский, а писатель, художник. Но при этом в его персонализме, как мы сказали, нет сомнений. Ядро его художественной мысли неотделимо от чувства присутствия личности во всем, что он воспринимает. А как обстоит дело с
