После революции страна вступила в эпоху радио. Живя в глуши, Пришвин иногда слушал радио. И вот у него рождается идея творчества как резонанса волн: волны в мире, встречаясь с волнами в душе человека, приходят в резонанс, проявляющийся творческим порывом. Правда, Пришвин говорит здесь не о резонансе волн, а о «согласной волне»[195]. Но по сути дела он имеет в виду именно явление резонанса. Когда, манипулируя с радиоприемником, мы натыкаемся на способную резонировать с нами волну («согласную волну»), то слышим не верещание машины, а голос человека. Так и в творчестве, говорит писатель. Наталкиваясь в спонтанно протекающем «жизнемыслии» на резонирующий с нами ритм, мы слышим голос, идущий к нам от другого существа. Тема резонанса духовных ритмов звучала у Пришвина и раньше. Например, в 1915 г. он записывает: «Дело человека высказать то, что молчаливо переживается миром. От этого высказывания, впрочем, изменяется и самый мир»[196].
Пришвинскую связь детства, сказки и творчества с землей и солнцем можно воспринимать как осуждение городской машинной цивилизации, уничтожающей истоки сказки, а значит, и детства в душах людей. Благодаря сохранности внутреннего детства как способности удивления перед событием мира человек оказывается способным к творчеству и тем самым к тому, чтобы быть полноценной личностью. «Сказка – это выход из трагедии»[197]. Пришвинская «сказка» – это то, что Марсель называл «надеждой» (l`espérance). Но осуждение городской цивилизации не было у Пришвина манией, радикальным ее отвержением. Хотя он отстаивал органическое миропонимание и не мог долго жить без леса, но понимал серьезность научно-технического преобразования мира и мог бы присоединиться к гётевскому Фаусту с его верой в благие последствия переустройства природы в интересах человека, правда, через ее мягкое покорение, которое немыслимо вне «родственного внимания», на нее обращенного.
Присмотримся теперь к пришвинской классификации движений. Наши движения редко бывают движениями от полноты. Можно сказать, это случается лишь тогда, когда искра Божия вспыхивает в наших душах. Это бывает в нечастые творческие мгновения жизни. Чаще мы действуем и движемся от «пустоты»: по кругу удовлетворения потребностей, от дурноты самочувствия, от чувства обиды, от ощущения бесплодности проживаемой жизни, от скуки, по привычке, ради моциона и т. д. Предложенная Пришвиным классификация движений строится на основе метафизической дихотомии
