.
Пришвин как художник придерживался того романтического миросозерцания, суть которого можно выразить формулой Рильке: Gesang ist Dasein (песня – это вот-бытие). Можно даже сказать: песня есть бытие. Когда ты слышишь песню жаворонка, глядя в бездонное небо, то поет весь мир и вместе с ним твоя душа. Поют травы, деревья… Мелодии сходят с небес и поднимаются от земли, доносятся из воздуха. «Человеческая песня сплавилась, – записывает Пришвин, – из всех песен мира под действием той же огненной силы, которая плавила миры солнц и планет»[184]. Человеческое творчество, с одной стороны, и космос – с другой, соединены воедино одним созидательным порывом. Но у космических природных сил есть и неспетые ими песни. И человек призван к тому, чтобы их пропеть. Мир – это наделенная живым лицом универсальная душа-художница. В этом краеугольный камень романтического миросозерцания, который внутренне был близок русскому писателю, хотя его духовный мир к нему никак не сводится. Пришвин, почти так же, как и Пастернак, не приемлет романтизма в качестве «замены собственной жизни представлением»[185], то есть не приемлет, говоря языком школьной философии, идеализма. Но «органический романтизм», метафизические корни которого были продуманы Платоном и Плотином, Пришвин считает «свойственным росту сознания» и называет его «силой, образующей в человеке личность, открывающей в человеческой единице то, чего не было раньше в других»[186].
Повесть «Журавлиная родина» (1929), вполне модернистское по своей поэтике произведение, содержит внутри своей очерково-повествовательной структуры пришвинскую философию творчества. Именно философия творчества образует сердцевину всей философской мысли писателя. Какие допущения чисто философского характера лежат в основе его креатологии? Можно сказать, что своего рода «наивный реализм», согласно которому внешний мир «на тех же правах существует, как я»[187]. В этой повести дается апология возведенной на уровень метафизики очерковой манеры литературного творчества. Пришвин сознает себя философствующим критиком-исследователем собственного таланта. В основе выстраиваемой им философии творчества лежит понятие ритма. Очеркист стоит перед задачей дать структурно – ритмически – выверенную модель воспринимаемой им области бытия. Структура эта имеет концентрический характер: в центре – фокусное впечатление-образ, художественный «концентрат» всей массы впечатлений, полученных при контакте с данной бытийной областью. А последовательными концентрическими кругами расходятся связанные с ним и тяготеющие к нему как центральному другие впечатления, то есть речь идет о планетарной модели, по которой и выстраивается произведение художника-очеркиста. Фокусное впечатление должно завораживать читателя, как, например, киргизское «Хабар бар? Бар!»
