Весной 1920 г. во время чтения Бергсона и Джемса он признается: «Плохо я разбираюсь в философии, совсем не умею критиковать, особенно, когда бывает какой-нибудь математический пример с x-y-ками, с M и N и т. д. Но, читая, я всегда знаю, про мое идет речь или про враждебное мне и друг мне автор или враг, так вот Бергсон и Джемс мои друзья, хотя совершенно не сумел бы защищать их философию»[277]. В такой обостренной восприимчивости не к объективной истине, а к своей субъективности есть что-то от женской психологии. Может быть, таковы вообще люди с сильной эгоцентрической установкой и одновременно с большой амбицией и творческой способностью, например, художники и поэты с их повышенной чувствительностью и восприимчивостью. Доказательства Пришвина не очень-то и интересуют. Ему важно, близок ли ему автор по духу, может ли он с ним «резонировать», отвечает ли он на его вопросы. Ему важна общая с ним ритмика духа изучаемого автора, а не научная строгость обоснования истинности его учения. Интуитивисты и прагматисты – ему определенно близки, к ним он обратил свое внимание после того как расстался с марксизмом.
Почему среди философских «друзей» русского писателя оказались именно Джемс и Бергсон? Во-первых, потому, что оба этих философа были не просто одаренными мыслителями-новаторами, но и превосходными стилистами, замечательными писателями. Во-вторых, по словам одного современного историка философии, «культовыми понятиями в 1910 году были не “деконструкция” и “интертекстуальность”, а творчество и интуиция»[278]. Философия творчества как раз больше всего и занимала Пришвина, ее-то он и находил у этих философов, удивительно близких друг другу. Эмпиризм с его критикой традиционного рационализма и интеллектуализма, реабилитация здравого смысла и, в конце концов, открытость для метафизики, но без догматизма – вот созвучное ему направление мысли, которое он нашел у этих философов и которое он, можно сказать, сам оригинальным образом развивал. «Изматической» этикеткой для такого направления у него были слова «интуитивизм» и «спиритуализм» (слова «персонализм» он избегал, хотя все время говорит о личностном познании и о личностном строении реальности).
Цитирование известных философов редко встречается в дневниках Пришвина. Но вот Бергсон у него удостоился нескольких цитат. Их анализ показывает, что Бергсон ему близок в том числе не в последнюю очередь потому, что основные понятия французского философа представляют собой по сути дела художественный образ. Ну вот, например, цитата из «Творческой эволюции»: «Там, где падает порыв творчества, след его падения нам представляется как неорганическая материя»
