— Понимаю. — Несколько секунд Хэлком задумчиво смотрел на Шумея, потом слегка пожал плечами. — Есть ли что-нибудь, что я должен сделать немедленно, Алвин?
— По правде говоря, нет, сэр, — ответил Шумей. — Я просто подумал, что вы хотели бы знать, что он, кажется, не испытывал никаких чрезмерных трудностей при подготовке того, о чём вы просили его позаботиться.
— Спасибо, Алвин. Это очень хорошие новости.
— Конечно, сэр, — пробормотал Шумей и испарился.
Хэлком некоторое время смотрел ему вслед, затем повернулся к смуглому бородатому человеку в коричневой, отмеченной знаком белой лампы, рясе старшего священника ордена Бе́дард. Это одеяние дополнялось поясом из белой верёвки, который выдавал в нём главу монашеской общины, и этот факт имел большое отношение к присутствию Хэлкома в этом удивительно спартанском кабинете.
— Простите, что прерываю вас, отец Азвальд, — сказал он. — Боюсь, я слишком уж впечатлил Алвина необходимостью быстрой доставки сообщений.
— Пожалуйста, милорд. — Отец Азвальд покачал головой. — Не беспокойтесь об этом. Отец Алвин был с вами в пасти дракона. Если он считает, что вам нужно что-то знать, то я вполне согласен оставить это решение в его руках.
— Спасибо, — сказал Хэлком, стараясь не нахмуриться, когда другой человек использовал его священнический титул.
«На самом деле», — подумал он, — «в данном случае это не так уж и важно». — Отец Азвальд Банар возглавлял приорат Святого Хэмлина, расположенный в городе Серейн, более чем в двухстах пятидесяти милях от Теллесберга. Было маловероятно, что барон Волна Грома, главный шпион Короля — нет, Императора — внедрил кого-то из своих агентов в относительно небольшой приорат так далеко от столицы. И уж тем более не в приорат того же ордена, который «архиепископ Мейкел Стейнейр» называл своим.
Тем не менее, обеспечение надлежащей безопасности было вопросом развития правильных привычек, и, как только что отметил Банар, Хэлком пережил больше, чем несколько пятидневок в пасти дракона в Теллесберге. И как только его дела здесь, в графстве Ривермут, будут завершены, именно туда он и вернётся.
— Хорошо, — сказал он, — вернёмся к нашему прерванному разговору, отче. Я прекрасно понимаю, как вы жаждете нанести удар во имя Бога и Его Церкви, но я очень боюсь, что, как я уже сказал, ваша ценность для Его дела гораздо больше там, где вы уже находитесь.
— Милорд, при всём моём уважении, ни я, ни братья, на которых я обратил ваше внимание, не боимся того, что могут сделать нам отступники-еретики. И тот факт, что мы являемся членами того же ордена, из которого произошёл автор этой мерзости, налагает на нас особую ответственность сделать что-то с этим. Я на самом деле думаю…
