Напротив нашего острова, на дальнем северном берегу озера, среди густых и высоких сосен находился знаменитый приют туристов, который все в округе называли попросту турбаза. Но кроме туристов с путевками, прописанных на турбазах, влечет к себе северная даль самых разных людей из самых разных мест. Едут эти люди на поездах и машинах, летят на самолетах. Захотелось в Карелию — лети, плыви, поезжай. А побыть в Карелии и не посидеть у огонька, на берегу озера, не сварить здесь уху… И летают над этими огоньками самолеты и вертолеты, следят сверху, чтобы огонек погасил, залил водой и приезжий издалека, и свой рыбачок из города. Пожарная охрана гудит над лесами все летнее время, и все-таки лес горит, и горит до тех пор, пока не выходит единственно мудрое распоряжение: «Не умеешь беречь лес — сиди дома». Жалуются тогда на Карелию, ругаются, что не пустили в лес, не разрешили развести огня — мол, для себя все прелести берегут. Нет, дороги в лес в такие опасные, сухие времена закрываются для всех, заворачивают обратно все машины — и даже в самый ближний пригородный поселок не попадешь другой раз из города на машине без особо уважительных причин. И если бы было так еще в тот год, когда жил я в деревушке на острове, не загорелся бы лес на наших скалах, не свалил бы огонь те самые витые ветром сосны, к которым поднимался я всякий раз по старой Карельской тропке, не перевелось бы вдруг тайное снегириное царство под скалой и не сгорели бы по соснам все беличьи гнезда-гайна…
О пожаре до самого утра никто в деревне ничего не знал. И только в утреннюю рань кто-то, выйдя к скоту, догадался, что где-то рядом горит лес. Утро приходило в густом тумане, за туманом не видно было огня, но дым чувствовался совсем рядом. К первому солнцу дым был уже вокруг. Ветер шел со скалы, и вместе с ветром летели на остров горящие угольки.
Никто не поднимал, никто не созывал людей, никто не вызывал пожарные машины. Люди, прихватив топоры и лопаты, сами поднялись на скалу, а там уже на дороге стояли красные пожарные вездеходы. Пожарники разливали по бидонам-заплечникам воду и уходили в самый огонь.
Огонь гудел в каждой расщелине, как крутой ветер в печной трубе, трещала и взрывалась сосновая хвоя, с грохотом валились вниз со скалы подточенные огнем деревья…
Пожар шел со скалы двумя языками: один — вниз, к острову, другой — к дороге, а через дорогу норовил кинуться дальше в лес. Дорогу берегли пожарники, не пуская огонь на другую сторону, а вниз под скалу ушел местный отряд, вооруженный лопатами и топорами. Там, под скалой, тоже была старая дорога, и если огонь удержать у этой дороги, то дальше на остров он не пойдет.
