Если бы моя воля, то в хозяйство дроздов-рябинников я бы не заглядывал никогда. Но вот беда: дрозды-рябинники занимали под свои шумные жилища всю полосу леса вдоль озера, и куда бы ты ни пошел — к лесной речке, за ранней лесной ягодой, за первым грибом, за дровами или просто так в лес, ты волей-неволей должен был миновать редуты горластых птиц.
И только одна дорога — тропа на скалу — была почему-то не занята дроздами. Не забирались дрозды никогда и на самую скалу: черемушника, ольшаника и других непролазных кустов там не было, а открытые, светлые места среди сосен этим пронырливым птицам, видимо, не подходили.
Я огибал скалу по дороге, и почти всегда на пути к ее вершине встречал крошечных птичек с воинственно задранными коротенькими хвостиками. Эти птички-крапивники сразу узнавали о моем появлении и по одной выскакивали из зарослей малины и смородины с громким недовольным криком. Они то ли желали меня прогнать, то ли оповещали обитателей скалы и придорожных кустов, что рядом появился человек.
Я тихо шел дальше. А крошечная бурая птичка продолжала преследовать меня и громко трещать, то и дело ныряя в кусты и тут же выныривая из кустов с другой стороны. Исчезала в придорожных кустах и снова появлялась оттуда маленькая птичка с такой же быстротой и легкостью, как скачет по воде гладкий камушек, брошенный очень сильной и точной рукой.
Когда один крапивник успевал рассказать лесу все-все, что он узнал обо мне, его сменяла другая, точно такая же воинственная и отчаянная птичка — и так без конца вдоль всей дороги, опережая меня, передавался возбужденный рассказ о каком-то человеке, идущем к скале.
Потом я сворачивал с дороги и поднимался на вершину скалы. Здесь в сером граните скалы нет-нет да и встречались небольшие углубления — выбоинки, куда собиралась дождевая вода. Другой воды на скале не было, и все местное пернатое население прилетало к этим водоемам-колодцам напиться, а то и принять ванну…
Как-то еще издали заметил я у такого каменного водоема знакомую и любимую мной птичку. Я затаился и хорошо видел черную шапочку, сизые крылья, белые штанишки и красную грудку снегиря. Да, это был самый настоящий снегирь, который приносил с собой зиму, появившись в саду на рябине вместе с первым снегом.
Снегирь и летом был такой же спокойный, неторопливый и рассудительный. Чуть наклонившись к воде, он ухватил клювом малую толику водицы, потом еще и еще раз и только тогда осторожно ступил в воду.
