Тихо и незаметно жил на севере простой люд по глухим лесным местам, будто самолично отдав право владеть собой тем, кто ближе тянулся к большим дорогам. Дома, стоявшие у больших дорог, богатели, богатели на лесном, торговом и церковном делах, а тот, кто честно и верно справлял свои скромные и трудные лесные работы и промыслы, с давних времен держал в памяти науку, что хлеб можно печь и из сосновой коры. И приходила эта горькая на вкус наука к лесному старателю на выручку чуть ли не каждую зиму.
Не для красного словца шло когда-то по широкой Олонецкой губернии, да и сейчас еще помнится, как дань прошлому, что «карел кору ел»… Ел сосновую кору коренной житель северного лесного края, потомок хозяев древней Кариаланды, древней северной земли, о которой и сейчас еще поется в скандинавских сагах.
И чудным может показаться сейчас, как это так, как это можно было голодать на земле, где из века в век звоном звенел первосортный строевой лес, где шестьдесят тысяч озер, а к ним еще и Белое море могли прокормить рыбой не одну Карелию, не одну Олонецкую губернию. А ведь карел был рыбаком, да еще каким рыбаком! И ловил этот рыбак рыбу, и поставляла Олонецкая губерния одного снетка ежегодно чуть ли не два миллиона пудов. Выделывала и поставляла Олонецкая губерния каждый год по два миллиона беличьих шкурок. Так неужели не было с этих миллионов малой платы хотя бы на хлеб для лесного старателя?!
Теперь, когда местами поубавилось леса, рыбы, дичи, рисуем мы себе порой слишком радужные картины прошлого доброго времени: представляем, как жил в мире с природой и с самим собой прежний рыбак. Видим этого рыбака сидящим за самоваром, а рядом с самоваром лежит только что поданный хозяйкой свежеиспеченный рыбник, и запечен в этом рыбном пироге князь северных вод, самая лучшая северная рыба — онежский лосось… И хочется нам туда, к этому рыбаку, хочется через многие года разом оказаться за тем столом, чтобы подышать, пожить хоть с полдня прежней северной идиллией…
Но не было ничего этого! Не было бесконечных мирных дней покоя и тишины — был труд, тяжкий, изнурительный, по нашим понятиям, труд с плохой снастью на неверной северной воде. Не было и лосося в рыбнике на столе у карела-рыбака… Правда, ловил он и такую рыбу, но именно эта, самая лучшая рыба шла в первую очередь из его сетей на сторону, чтобы выручить хоть какие деньги…
Так уж велось по всей нашей богатой и нищей земле — запутали, заморочили эту землю из века в век откупами и монопольными компаниями, а потому назначали тебе за твой труд не по твоей просьбе, а по монопольному хотению, и кому какое дело, пухнет или не пухнет мужик с голоду, да еще с голоду и злей на работу бывают. А не хочешь, так не берись за труд, снимайся с родных мест и бреди — ищи себе дело в чужих краях.
