Работу я собирался скоро закончить и уйти из деревушки, но мороз отступил и перепутал все мои планы.
От деревушки к поселку, где поселилась моя семья, тянулась легкая по летним и осенним временам дорога. Эту дорогу я прошел много раз, знал по пути чуть ли не каждое дерево, каждый камень и очень любил встречать на этой дороге раннее октябрьское утро, когда первые ночные морозы прочно стягивают ледком лужи, а над самой дорогой, полого поднявшись от воды к скале, шли одна за другой беспокойные стаи осенних гусей.
Была с нашего острова и еще одна дорога. Точнее, это была не дорога, а давно позабытая тропка, идущая по самому берегу озера, по камням. Тропа была неудобной, невеселой, но приводила к автобусу, и там уже на автобусе за полчаса можно было добраться до поселка.
Эту обходную тропу я не любил, не хотелось мне уходить с острова и давно знакомой дорогой, и я ждал, когда озеро встанет, и собирался по первому льду через плес сразу выйти к шоссе. Дней через семь — десять я мог бы тронуться в путь, но мороз отступил.
Продукты у меня еще были, и я решил ждать, как говорится, до последнего. Серая сырая хмарь висела над островом недолго, но снег по лесу успел осесть, раскиснуть, и теперь даже в лесу я не находил того покоя, без которого трудно было жить одному посреди неугомонного озера.
Я был уже близок к мысли оставить остров чуть ли не завтра и уйти по дороге к близким мне людям. Но уйти оттуда, где прожил я два года, где встретил и полюбил карельскую землю, не попрощавшись с дорогими мне местами, не сказав им «до свидания» и обязательно светлым утром, я не мог. Я расставался с островом, расставался надолго, может быть, навсегда, и мне очень хотелось запомнить этот последний день-прощание и легко пойти дальше. Но какое прощание, какая легкая дорога могут быть в хмарый, сумрачный день.
Хмарь наконец отступила, ушла за озеро вместе с низким западным ветром, и вместо нее повис над островом, над лесом, над озером слепой, сырой снег. Я никогда еще не видел такого плотного, густого снега. За снегом скрылось озеро, скала, не видно было соседнего дома, и даже свое крыльцо, возвращаясь через снег с ведром воды, я находил больше по памяти.
Снег пошел с утра, висел и падал на землю весь день, всю ночь и только к концу следующего дня стал стихать, останавливаться. Сначала из снега появились дома, потом стал показываться и остров. Затемнела у острова успокоившаяся вода, вода стала шире, потянулась дальше и дальше, и там, где уже угадывалась стена леса, на серую мутную воду далекой полоской опустился голубой свет чистого неба.
