Как раз к этому времени ко мне прибыла подмога. Из Ленинграда приехал на практику на Бикин Саша Бардин, студент кафедры зоологии позвоночных Ленинградского университета. И конечно, его сразу же пленили приморские птицы. А два человека — это уже мощный рабочий коллектив. Из одиночки-старателя я превратился в руководителя группы. Дела и время пошли еще быстрее.
Как-то раз, когда мы с Сашей были на сопке, к нашему биваку подъехала моторная лодка. Люди по Бикину зря не ездят, и мы, бросив свои дела, спустились вниз. У дома нас ожидали два незнакомых удэгейца и русский. Оказывается, сегодня было воскресенье и день выборов. В лодке стояла урна для голосования. Эти три человека специально проехали по всему бурному Бикину, чтобы охотники, и мы в том числе, имели возможность проголосовать за народную власть. С нескрываемым удовольствием мы опустили бюллетени в узкую щель запломбированного сейфа. Смелые люди Бикина не переставали меня удивлять.
Как горожанина, на Бикине меня удивило и другое. Здесь все люди «родня». Подъехавший к биваку незнакомый охотник без стеснения требует чая, а если голоден — еды. Если вас дома не оказалось, то он хозяйничает сам. Однако, если ему на охоте сопутствовала удача, он никогда не проедет мимо вашего стойбища, не предложив «доли». Деньги в таких отношениях не имеют никакой цены. Отказываться от подношения просто невозможно. В период охоты, хотя у меня и Саши не было оружия, мясо и рыба у нас не переводились. При этом благодарить друг друга на Бикине не принято. В «бикинской коммуне» неприкосновенной собственностью из всех вещей являются только орудия промысла: капканы, карабины, лодки и охотничьи участки, посещать которые можно только с разрешения хозяев. Добыча же охотника, его продукты, дом оказывались всегда в той или иной степени «обобществленными».
Как-то, дивясь щедрости, с которой меня наделял малознакомый мне охотник, я не выдержал и спросил:
— Скажи, пожалуйста, все ли люди на Бикине такие добрые и внимательные?
— Нет, — расплываясь в улыбке, ответил он. — Внизу живут двое жадных, которых мы всегда объезжаем стороной.
— Всего два жадных удэгейца на весь Бикин?! — вырвалась у меня глупая фраза.
— Хватит и этого, — став серьезным, заметил мой собеседник.
Во взаимоотношениях с удэгейцами были у меня смешные случаи. Однажды дед Ленкуй, который стоял во время пантовки лагерем на косе, в двенадцати километрах ниже Пушной, специально приехал ко мне, чтобы попросить резиновый клей для починки сапог. Уважая его возраст, я предложил свои услуги и, пока он пил чай, отремонтировал его обувь. Поблагодарив меня, дед уехал. На том бы история могла и кончиться, если бы примерно через неделю молодые и старые удэгейцы не повалили ко мне валом ремонтировать свою резиновую обувь. Все они ставили свои сапоги передо мной и усаживались пить чай. После починки третьей пары сапог я взбунтовался и заставил их работать самих.
