По таёжной реке Бикин | страница 21
Правда, чаще всего наши разговоры вертелись вокруг пищи. Я говорил собаке:
— Погоди, варево еще не остыло. Ты же хорошо знаешь, что собакам нельзя есть горячую пищу — чутье можно испортить.
А Чук мне в ответ:
— А может быть, похлебка уже и остыла.
Из-за собаки я не садился есть, пока пища действительно не остывала совсем. Я не боялся испортить чутье, но было неудобно есть на глазах у голодного друга. Но даже когда мы начинали есть вместе, Чук справлялся со своей долей намного быстрее меня. Тогда я вынужден был говорить ему:
— Ну что ты клянчишь мой кусок? Я ведь не смотрел тебе в рот, пока ел ты!
Собака все понимала, но удержаться и не провожать глазами ложку от миски до моего рта не могла. Она следила за каждым исчезающим куском, и с ее языка мне на ноги капала слюна. Я даже как-то пригрозил Чуку, что в следующий раз буду обедать в высоких болотных сапогах.
Но это все шутки. Главное же, из-за чего я люблю собак и беру их с собой в экспедиции, — это то, что при них можно в полной мере чувствовать себя человеком. Это проявляется во всем: в голосе, которым мы разговариваем в лесу, в подбираемых словах, наконец, в темах разговоров. А если к этому добавить еще, что при собаке появляется возможность кого-то поучать, стыдить или ругать, то каждому ясно: жить в тайге, где нет людей, человеку одному невозможно…
Вот и сейчас, только что придя из лесу, я растопил печку и уселся на нары. Два часа ночи. Под нарами Чук гоняет мышей. Я слышу, как он деловито сопит носом.
— А знаешь, — говорю я, — как было бы здорово, если бы нам удалось отыскать гнездо рыбного филина!
Собака про себя говорит: «Ага» — и еще тщательнее принимается пронюхивать щели под нарами.
— Да нет, не мышь поймать, а гнездо филина найти, повторяю я.
Чук озадаченно садится на пол посреди избушки и пристально смотрит мне в глаза. И я счастлив, что мы понимаем друг друга.
Уже вторая ночь, проведенная у барака на Леснухе, обнадежила меня. И хотя еще не удалось увидеть рыбного филина, по голосам в ночи я уже знал, что их здесь по крайней мере пара. Две птицы в одном месте весной — это значит, что где-то рядом гнездо. Приходилось бодрствовать почти сутки напролет. Ночи казались короткими. Но не хватало и дней, в каждый из которых я мог уделить сну не больше двух-трех часов: помимо всех прочих дел днем приходилось обыскивать все те места, которые казались «подозрительными» ночью.
Весна на Бикине спешила. Уже зазеленели азиатская черемуха и чозении. Упругими стрелками пробили лесную подстилку маньчжурские ландыши. Усилился птичий гам. У многих птиц были уже не только гнезда, но и птенцы в них. Я не мог не уделять внимания и им. Вот и получалось так, что ночью я слушал рыбных филинов, а заодно и других сов, а после восхода солнца гонялся за дневными птицами.
