— Послушай, товарищ Исмаил, ты ведь знаешь законы товарищества. Если друг ломает хлеб и протягивает тебе половину — это не подачка, и хлеб этот ты обязан принять, если уважаешь друга. И люди бывают бедными и богатыми не оттого, что одни живут в горах, другие — на равнинах. Ты же сам говорил, что эта провинция не бедна. Когда бандиты перестанут обирать крестьян, угонять скот, уничтожать продовольствие, у вас не станет голодных. И бедняки исчезнут вместе с богатеями. А гладко революции не проходят. У нас в гражданскую войну умерли миллионы от голода и болезней. Нам некому было помочь, но деды наши прошли через страдания: надо было пройти. Вы пройдете легче нас.
— Да мне же неловко и обидно, товарищ полковник, что в эту минуту сам я ничем не могу помочь своим людям!
— Неправда! Ты помогаешь! Завтра я выделю тебе вертолет. Ты облетишь окрестные селения, выяснишь истинную картину и доложишь своему руководству — это и будет твоя помощь населению. Продовольствие, которое станет поступать из провинции и Кабула, не должно попадать в руки врагов.
— Да. Спасибо! Я найду надежного проводника из местных, кому можно довериться.
Солдаты уже раздали хлеб. Женщины неверяще брали теплые буханки, целовали их, прижимая к груди, торопливо уходили. Среди толпы ребятишек стояли оба вертолетчика и двое солдат — переводчики. Коренастый, крутоплечий командир экипажа раздавал печенье и кусочки шоколада, потом взял на руки девочку. Летчик-оператор, присев на корточки и жестикулируя, начал о чем-то рассказывать. Дети засмеялись. Подходили взрослые, слушали, тоже смеялись.
— Карпухин в своем амплуа, — заметил капитан, — Небось рассказывает им «Ну, заяц, погоди!». У него это здорово получается, особенно на тему: начальники и подчиненные.
— Лопатин — хороший летчик, — заметил афганец. — Мне приходилось много летать в горах, я могу судить.
— Не повезло ему, — отозвался капитан. — Невеста дала телеграмму, что выезжает, а он получил ее уже на аэродроме, при вылете сюда.
— Я думал, у него куча детей, — удивился полковник. — Вон как ребятишки к нему липнут. Или хорошего человека чувствуют?
— Да, дети чувствуют, — кивнул афганец. — Зато среди взрослых есть такие, которые хороших людей ненавидят смертельно. Я хочу сказать — враги не простят вам этого хлеба. Будьте осторожны. Толпами к вам больше не станут ходить, я позабочусь, но все же будьте осторожны.
— Не бойтесь, майор, детей и женщин от басмачей отличим.
