— Да, про нынешнего Огородникова, зоотехника нашего.
Напомнил я Ваське Безрукову про старшего Огородникова, а потом и указал на сына его: полюбуйся, мол, как добрый пример отца сына творит. Он же батя вылитый, наш зоотехник. Не по обличью — по обличью-то он больше в мать. Ты сходи-ка на ферму, глянь, какой у него там порядок. И так дело поставил — грамма кормов у него не пропадет. Косились тут на него иные, кто прежде за колхозный счет норовил свою скотину выкормить. А все же второй срок депутатом избирают. Народ, он видит, ради чего человек старается. Ты вот капитан, летчик — ну-ка, покажи свои ордена? Нетути! У Огородникова скоро второй будет, хотя он зоотехником.
Андрей усмехнулся:
— Может, и слава богу, что у меня орденов нетути? Знаешь, батя, когда на военных ордена сыплются?
— Да уж знаю...
Медленно разгоралась ранняя заря, заголосили петухи, глуша зарянок, и, когда умолкли, далеко-далеко за лесами, на моховых болотах, журавль протрубил утро.
— Ишь ты! — удивился Андрей. — Значит, держатся еще журавли на Мохоухе?
— Держатся. Там каждой весной несколько пар гнездится. Охотники наши и грибники берегут их, стараются зря не тревожить. Люди как бы совестливее, бережливей стали к зверью и птицам, хотя всякие есть, конешно. Но ребята поменьше стали зорить гнезда — это точно... А Варвару ты, Андрей, не обижай.
Отец так неожиданно переменил разговор, что растерявшийся Андрей сразу не нашел слова в ответ.
— Ежели правда невеста у тебя есть, то и шалости никакой не надо с Варварой. Тебе от скуки развлечение, а ее и сломать можно. Однолюбка — в матю свою. Та уж лет десять как с мужем развелась — и никто ей не нужон, хотя баба приглядная, да и фельдшерица, заметный на селе человек. Ты, ежели для развлечения, уж лучше снова к Анне подверни.
— О чем ты, батя?
— О том самом.
— Нравится она мне, — неожиданно для себя тихо сказал Андрей. — Понимаешь, только глянул на нее тогда...
— Видал я, как ты глянул, — усмехнулся отец. — Но как же с той?
— Да никого и нет у меня — так себе, знакомая. Ей-богу!
— Знакомых у каждого много. Главное — штоб без обману. Однако пора мне к удочкам. Ты спать аль со мной?
— Посижу еще.
— Посиди...
О пойманном и отпущенном язе Андрей промолчал: авось не заметит разбоя. Заметит — тогда придется сказать. Не на соседей же отцу грешить...
В окнах Вариного дома, отраженная утренними облаками, разгоралась заря, и в этой алой заре спала девушка в сиреневом. Андрей, насмотревшись, встал, минуя огороды, туманной низиной пошел вслед за отцом. В лугах таинственным пастушком свистнул погоныш, и ледяная тревога пронизала душу Лопатина.
