— По имени Грюмвальд…
— Грюмвальд?
— Который жил в дальней-предальней стране, где быть принцем было, ну, скажем, не самым благодарным занятием. И не самым впечатляющим. Его не избирали. Он не заслужил эту должность благими деяниями или сообразительностью, умелым решением проблем или упорным трудом. Он был принцем по той самой причине, по которой принцы чаще всего бывают принцами. Потому что их отцы — короли, а матери — королевы. И да, у него было собственное крыло в замке с такой забавной линией крыши, которая напоминала больные зубы…
— Зубчатой.
— И да, у него были мантии, и короны, и эти палки с шарами на конце…
— Скипетры. Боже, Пенн, я-то думала, ты мастер слова!
— Я устал.
— А для чего они вообще, эти штуки?
— Вот и Грюмвальд задавался этим вопросом. Какой во всем этом смысл? Правда, в коридоре прямо возле спальни стоял полный рыцарский доспех. Но в остальном он был вполне обычным парнем. Сам мыл свой туалет и ванную. Не видел никакого практического смысла в шарах на палках. А от короны у него болела голова.
— Краниальная невралгия из-за постоянной стимуляции кожных нервов.
— И ему казалось, что его друзья с их обыкновенными жизнями, у которых была летняя подработка, чьи крыши были плоскими или хотя бы похожими на крыши, были намного счастливее.
— Как он познакомился с этими друзьями с обыкновенными жизнями и крышами?
— В школе, — ответил Пенн.
— Он что, ходил в обычную школу?
— Его родители…
— Король и королева.
— …были прогрессистами, которые считали, что ни деньги, ни классовая принадлежность, ни королевский статус не означают, что один ребенок заслуживает хорошего образования, а другой нет. Они сознавали, что мир был бы лучше, если бы все дети обладали знаниями, интеллектом, навыками решения задач и критического мышления и имели справедливый шанс найти хорошую профессию, которая поддерживала бы их как финансово, так и духовно.
— Просвещенные.
— Да. Но Грюмвальду, не предвидевшему впереди карьеру, чтобы к ней готовиться, которому не предстоял отъезд в колледж, который думал, что вряд ли его родители, сколь угодно либеральные, сойдут с ума от счастья, узнав, что он встречается с крестьянкой, какой бы сверхталантливой она ни была, приходилось нелегко. Ему было позволено заниматься спортом, но он не мог, ведь никто не желал играть против принца инсайд-питчингом, пытаться обойти его или блокировать удары. Школьные балы, которые приводили в такой восторг его друзей возможностью покрасоваться в нарядах, нанять лимузин и полакомиться шикарными блюдами, были для бедняги Грюма просто обычными вторничными вечерами. Вручение аттестатов он вообще пропустил, потому что его мутило при мысли еще об одном моменте «помпы и размаха» в жизни, где, собственно, мало чего было, кроме таких моментов. Его мир, пусть и прекрасный, окутанный слоями пурпурной дымки, согретый солнцем, сиявшим, казалось, только для него, пахнувший лесом, обещанием приключений, возможностью волшебства, однако, оказался совсем-совсем маленьким. Образование должно было лишь показать ему, что есть на этом свете, а не дать реальные возможности.
