Когда однажды ночью Рози выползла в приемный покой, едва пробило час, и рухнула на стул рядом с ним, слишком измотанная, чтобы ощущать хотя бы удивление, не то что благодарность за то, что он все еще сидит там, Пенн мягко взял ее за руку.
— Ромео и Джульетте было насрать с высокой колокольни, помирятся ли их родители.
— Конечно.
Глаза закрыты. Возможно, она даже не слушает.
— Более того, Ромео и Джульетта думали, что это даже как-то сексуально, что их предки ненавидят друг друга.
— А кто бы не думал?
— Они не были готовы погибнуть, чтобы положить конец кровной вражде. Они были готовы сделать что угодно, чтобы жить. Джульетта умерла, чтобы они могли жить. Ромео убил, чтобы они могли жить.
Рози кивала.
— Это ты к чему?
— Ничего хорошего не может выйти из того, что ребенок болен.
— Нет.
— Нет ничего такого, что сделало бы недуг делом справедливым или хотя бы стоящим.
— Нет.
— Это неоправданно с точки зрения нарратива, — пояснил Пенн.
— Вот прямо удивляюсь, как мало здесь, в больницах, теории нарратива, — отозвалась Рози. — Должно быть, твоя — это вся, какая есть.
— Тогда хорошо, что я здесь, — сказал Пенн.
Однако истории из приемного покоя были не единственными. Спустя несколько ночей Рози приехала на смену и обнаружила, что Пенн уже расположился в комнате ожидания. Он лихорадочно набирал текст на ноутбуке и даже не поднял глаз, когда она прошла рядом, собираясь на обход.
— Придумал новую теорию нарратива? — поинтересовалась она, пробираясь мимо.
— Новый жанр, — он едва поднял голову. — Сказки.
— Конечно, — кивнула Рози. — Потому что в сказках с детьми не случается ничего плохого.
Смена длилась двадцать восемь часов. Пенн сидел и писал все это время, час за часом. Ближе к рассвету они сделали перерыв на кофе и завтрак. Пенн перепробовал кукурузные чипсы всех вкусов, что имелись в торговом автомате. Когда на следующую ночь она вышла, переодевшись в уличную одежду, но с чем-то устрашающе липким в волосах, он уже закрыл ноутбук и писал заметки о путешествии, совершаемом в «Путешествии Пилигрима», на полях книги.
— Пойдем, — сказала Рози.
Пенн поднял голову. Глаза у него тоже припухли. Должно быть, он задремывал между словами.
— Куда?
— Ужин, — ответила Рози. — Потом постель.
И сразу проснулся.
Они поехали в закусочную «Еда и Бурда». Несмотря на то что кофе там более чем соответствовал названию, в нем подавали лучшие вафли, какие можно было найти ночью в городе. Рози рассказывала о пациентах. Она говорила об учебе, о коллегах-ординаторах, о лечащих врачах, о медсестрах. Говорила о различиях между медицинской школой и медицинской практикой, между тем, как представляла себе профессию врача, и тем, какой она была на самом деле, между учебниками анатомии и реальной анатомией.
