— Ладно, поскольку отныне ты — акционер «Рижабльстроя» и на сотрудничество подписываешься добровольно, без принуждения, то по льготному тарифу полагается… семь.
— Если надо мной решили поиздеваться, то нечего было из Оздоровителя выписывать, я даже за сорок работать не стану, не говоря уж о каких-нибудь жалких тридцати.
— О! Вот теперь верю: пациент выздоровел окончательно. Давай-ка накатим по столь отрадному поводу… — Не скупясь, разлился по бокалам «Шустовский». — Может, имеется желание справить лицензию на розничную торговлю? Устрою по старому знакомству — на базаре вдосталь поторгуешься…
Восемь, и то в расчете на плодотворное сотрудничество да учитывая некоторые предыдущие заслуги. На твоем бы месте я потрудился хотя бы из одного эстетического удовольствия: ведь пристального внимания ожидают, ух, какие неприступные, по канонам потребительского общества прямо-таки неприкасаемые лица. Разгрызать пуленепробиваемые «орешки» равносильно чуть ли ни эпохальному творению, не знамо уж какого вида искусства.
— Но мне придется пойти против закона…
— Ба! Вот это новость! Давно ли стало беспокоить соблюдение законности? Что ж, тогда — десять…
— …против закона действующей коммерции. Если преступить каноны, то где гарантия, что по отношению ко мне станут соблюдать хоть какие-либо правила?
— А-а, вот оно что, все-таки — восемь.
Знаешь, у каждого свои законы. Ваши — писаны во благо аферистов, банкиров и проходимцев. Наши — служат защите от проходимцев, аферистов и ростовщиков, как бы последние ни именовались. Нечего существовать по своим законам — живи по нашим!
— Ваши, это которые против меня… гм.
Но личность секретаришки бесповоротно уже вступила на путь противления подленькому, сквалыжному сознанию.
— Дзинь-нь — после непродолжительного раздумья звякнули бокалы.
Глава 4
Не утаить под водой: храбрец ты или вправду герой!
Конбандисту и не отдыхалось, и не училось, широкая натура требовала простора, а получала лишь жалкий суррогат приволья — что еще могло предложить замкнутое пространство тренировочного против клаустрофобии кубрика, пускай рассчитанного на целое отделение, но даже для одного-то бодрствующего тесноватого?
«Учиться — не поздновато ли? Уже не вдохновляют вентили с мудреными редукторами слабого давления, высокого. Другое дело — жесткий скафандр. Дыши, сколь душеньке заблагорассудится. Кончился воздух — дави на клапан, всплывай, никакой декомпрессии, и с фонарем не сыскать глубинных режимов погружения, выгружения… тьфу, всплытия. А в гидрокостюме плавай по распорядку, как лягуха образованная, шевеля ластами да дожидаясь, пока на тебя позарятся хищники морских глубин… Вот-вот, про давление…»
