— Какую, подглядим-ка, глубину держит жесткость скафандра? Ну-ка, ну-ка… А если без подглядываний! — Конбандист стоически отвел взгляд от перевернутой страницы. — Нас пустячными вопросиками не подковырнешь. Семьдесят метров — иначе азотный наркоз и кранты. Вот! По-моему — правильно. Ну, сколько там?
А-а, двести пятьдесят, ух ты! Странно, откуда в водной среде взяться чуть ли ни астрономическим цифрам? Ведь это даже не расценки на спиртное выше тридцати шести градусов. — Недоверчиво осмотрел конбандист обложку штудируемой книги. — Добро бы — мой конспект, а то ж учебник — врать не должен. И сколько же пудов придется на один квадродюйм? Сейчас по формуле просчитаем, от нас не отвертишься — двести, не меньше! — Принялся студиоз усиленно выискивать формулу, чтоб, посрамив, вытащить за шкирку да на солнышко авторский коллектив первого тома акванавтики.
— О! Вот молодец, занимаешься. — В люк чуть ли ни с хлопком плотно пригнанной пробки протиснулся курсант полноватой комплекции.
— Я тоже времени зря не терял — како-ой девушке свидание назначил… Познакомлю — закачаешься, мариманочка высший сорт, в якоречках, в ленточках, что подарочек в упаковке. У нас на неможне тоже, знаешь, встречались разные, но эта-а цепляет — не оторвешься.
— Знаю твою неможню как облупленную. — С охотой отвлекся конбандист от чересчур черствого гранита науки. — Даже на заварку кофе кастинг, как в стюардессы или в голоиудские звезды с губами и бюстами. Но если в якоречках да цепляет еще забористей, то представля-яю… — чуть дух не перехватило у конбандиста, напрочь из головы повылетели приметы почти выявленной формулы. — Опять учеба насмарку. Ну, уж нет, на фиг твои знакомства. Потом гуляй под ручку ночь напролет или сразу прямым ходом в семейные боксы переселяйся. Это же верный крест на морской карьере! Хотя, мне и холостому тут ничего не светит. Вроде, когда сухопутные границы пересекал — дела путем шли, а вот в воде бултыхаться… как-то не очень.
Слышь, неможня, ты часом не интересовался, за какие выдающиеся заслуги нас укатали именно в Морской корпус? Ведь жили-то тихо-мирно, при деле, старались, чтобы обществу ничегошеньки путного не перепало, не лезли на рожон…
С баконьером-то дело понятное: мужик рисковый, в морской среде как в родной стихии, плавни, что хата обжитая, с острогой управляется, будто с тещей на вилках дискуссирует — этакому Ихтиандру на водах самое место, а мы-то здесь зачем?
— Вот непонятливый, мозг-то поднапряги, а то с концами отупеешь за книжками. На чем повязали-то, помнишь?
