— С докладом начальству поторопись, а то, прикрываясь потерей распроклятых винтов, холуевриканский флот тотально истребляет океанскую фауну. Столь масштабного коллапса планета может не вынести — накажет всех подряд обитателей без разбора, не спрашивая, лживый ли он политикан или вполне искренний человек? К тому же из истории доподлинно известно, что именно безнаказанные злодейства распаляют аппетиты разномастных проходимцев — как полагаешь, не собирается ли адмирал баллотироваться в холуевриканские пэррезиденты: кандидатура вроде вполне подходящая?
— Кишка у него тонка: от достойного кандидата в пэррезиденты я бы фиг ускользнул, — раздобытая информация представлялась крайне интересной и, обдумывая, кому бы сбагрить ее, тепленькую, отвечал секретаришка несколько рассеянно, а потому с элементом искренности. — А на биржу телеграмму тоже разрешено отправить?
— Можешь послать весточку адмиралу, но без указания обратного адреса, который тебе, собственно, не известен. Да что там, телеграмму, я бы даже по стервизору разрешил «позвонить», чтоб видел четыреххвостый в каком ты полном, вопреки палаческим стараниям, здравии. Но, увы, в отсталой Холуеврике новейшая техника конфедератского производства под запретом, вроде как нет стервизоров и точка. Как раньше штамповали школьные географические карты с белым пятном вместо ныне почившего Союза — нет, мол, на евразийском севере ничего, и верьте на слово учителю. Так что мракобесам и ретроградам к подобным фортелям не привыкать.
— Сообщить… надо обдумать, как. Не простое же «летер» отправлять, а поквитаться, чтоб другим адмиралам неповадно было… Должен же я, в конце концов, хоть кому-нибудь отомстить!? — Вновь поерзал секретаришка в полукресле исколотыми четвертинками.
— Вот видишь, я ведь тоже примерно об этом: поквитаться не мешало бы, но не пустой же местью, что, по заверениям чистоплюев-философов, унижает прежде всего достоинство самого мстителя — в тебе ведь присутствует нечто эдакое, не так ли? — а действовать с умом: по твоим «наводкам» в финансистской среде, с нашей технической поддержкой и телесной подстраховкой. Видел бы, что за кадры к мужикам приставляются страховыми агентками… у-у…
— Уже представляю. — Секретаришка посмотрел на несчастную, мятую обертку прямо-таки испепеляющим взглядом, будто всю расподлую жизнь являлся, вдобавок, законспирированным ненавистником шоколадок. — Если прочие кадры столь же ловко действуют, то… — сорок пять.
