) ставили в связь с крестовыми походами, считая Южную Русь левым флангом общеевропейской борьбы христианской Европы с мусульмано-языческим Востоком.
Взгляд этот ошибочен. Если в Византии или на Ближнем Востоке велась со стороны кочевников действительно борьба наступательная, борьба за целые области, то этого вовсе не было на «левом фланге». За мелкими пограничными войнами не видно настоящего наступательного движения на Русь половцев; этого никогда не было и, добавим, быть не могло из-за нежелания половцев, как мы только что упомянули, выходить из степей и расширять свою территорию за счет лесостепной или лесной областей. Половецкие войны были статическими, а потому и не могли серьезно угрожать Руси, которая в эти века почти вся находилась в лесной полосе.
Страдать могли лишь те сравнительно незначительные части Руси, которые вклинивались в степи и оставались открытыми для половецких нападений. Но такие земли составляли не более одной пятнадцатой всего пространства, занимаемого тогда Русью.
Когда говорят об опустошительных нападениях половцев, указывают на их набеги на соседние оседлые государства. Однако при этом упускается из вида, что эти набеги в большинстве случаев совершались половцами не по собственной инициативе, а по призыву других оседлых государств, без помощи которых вряд ли были бы возможны далекие походы половецкой конницы через горы и леса. Все далекие экспедиции половцев внутрь Руси всегда совершались ими с помощью какого-нибудь из русских князей, приглашавших половецких ханов поучаствовать в грабеже соседнего княжества то как своих родственников, то как просто платных наемников. То же относится и к проникновению половцев на Балканский полуостров, где их проводниками были претенденты на византийский престол или болгарские Асени.
Единственно, в чем можно видеть более или менее систематическую половецкую политику, — это нападения половцев на черных клобуков Киевской Руси, которых половцы домогались угнать обратно в степи, так как продолжали считать их своими рабами. Это обще кочевническая тенденция, характерная не только для половцев; особенно же настойчиво проводили ее жизнь, между прочим, татары. Но половцам не удалось достигнуть и этой цели: несмотря на временный разгром ими русских черноклобуцких поселений на рубеже XI и XII веков, эти поселения все же остались за Русью, которая сумела отстоять своих черных клобуков и в течение всего XII и первой половины XIII века, вплоть до татарского нашествия, они продолжали быть оплотом южнорусского степного пограничья.
