Борьба половцев с Киевской Русью, разыгравшаяся на рубеже XI и XII веков и повторившаяся во второй половине XII века, сводилась, со стороны половцев все к тому же грабежу и к попыткам захватить некоторые пограничные русские пастбища в Киевском и Переяславском княжествах. Русь же, втянутая половцами в эту борьбу, стала стремиться совершенно вытеснить кочевников из степей и снова укрепиться на черноморском побережье. В этой двухвековой борьбе «леса и степи», несмотря на временные успехи той и другой стороны, ни одна из них ничего не достигла. При этом мы можем наблюдать совсем разные способы борьбы, причем оценка этих способов будет не в пользу кочевников. Русь действовала и более организованно, и более дальновидно; мы можем, хотя и смутно, различить у нее определенную политику, чего совсем не видим у половцев (вот почему я воздержался от того, чтобы назвать настоящую главу «Политическая история половцев»). Русь дважды осуществляла большие объединенные походы в степь, явно давшие положительные результаты. Кроме чисто военных мер, Русь, по-видимому, устраивала и политические союзы против степняков с теми оседлыми христианскими народами, которые жили у южных окраин «половецкого поля», — аланами и грузинами. Чем иным объяснить это настойчивое желание русских князей родниться с грузинскими и аланскими династами? Было бы трудно найти объяснение этому факту только в общности христианской веры, так как известно, насколько плохими христианами были, например, аланы, почти забывшие к этому времени и веру, и обряд христиан. Роднились же с аланами и грузинами как раз те из русских князей, которые принимали деятельное участие в борьбе с половцами. Политика окружения кочевников одновременно и с севера и с юга была традиционной политикой русских, начало которой лежит еще в деятельности киевского Святослава против печенегов. Против этой политики Руси половцы ничего не противопоставляли, и в этом, на наш взгляд, заключается примитивность кочевников и их беспомощность организовать борьбу с соседним оседлым миром.
Русская историография несколько преувеличила значение военных столкновений Руси и половцев; в бесплодных и, в сущности, безопасных для существования Руси войнах с половцами она видела серьезный натиск азиатского Востока на форпост европейской цивилизации, на европейскую украйну, как называла она Южную Русь; эти войны русские историки (Соловьев, Ключевский, Пресняков, Виппер, Шмурло
