— Где Лукас? — спросил он, увидев Натана Кравица, сидящего, в пустой комнате, на привычном месте Дженовезе. — Он просил меня прибыть сюда, — добавил он, постучав пальцем по часам.
— Присаживайся, — любезно произнес Натан. — Дон Дженовезе не имеет возможности с тобой беседовать, и да, это — лишнее, — развел руками Кравиц. Выдержав несколько минут молчания, наблюдая за реакцией собеседника, он добавил. — Ну так что, Хосе Мендоза теперь в коме? Он уже никому не расскажет о человеке, заставившем его написать признание?
— Хосе Мендоза? — с театральным недоумением переспросил Лартер. — Нет, я никогда не был в Испании, и у меня нет там знакомых.
— Причем здесь Испания? Ты ведь хорошо знаешь, что пуэрториканцы носят испанские фамилии, равно как и эти ваши индейцы носят вполне английские фамилии… Тебе напомнить, кто такой Мендоза?
— Странно, но я никогда не слышал о таком человеке, — пожал плечами, Джереми, набивая трубку табаком.
— Да, дружище, в составлении бессмысленных, но красивых планов ты обойдешь многих умельцев, — рассмеялся Натан. — Ты придумал признание, нашел наркомана-гомосексуалиста, который вполне вписывался в придуманные тобой рамки, и даже заставил его принести признание в полицейское управление… Да и хитро ты придумал с избавлением от этого парня — когда его перевели в окружную тюрьму, ты с разных адресов отсылал ему открытки. Ведь действительно хороший способ — брать две одинаковые открытки, прижимать между ними героин, а затем склеивать всё это по краям. Отсылая слишком большие дозы, ты ждал, что однажды он умрет от передозировки, но… ты, вероятно, не знаешь, что каждый наркоман отлично знает свою необходимую дозу, — протерев очки, он продолжил. — Да и ты не знал, что каждый наркоман знает вкус и цвет порошка — это ты не знал, когда отсылал ему какой-то яд. Впрочем, знаешь, это и стало твоей главной ошибкой.
— Маленький друг, я вижу, ты во многом осведомлен.
— Потеряв к тебе доверие, этот наркоман начал поднимать шум. За пять дней в тюрьме он успел побеспокоить каждого: он требовал у обыкновенных тюремных охранников появление в камере адвоката, он на каждом шагу… хм… предлагал весьма деликатные услуги, — рассмеялся Кравиц, вспомнив о том, что Мендоза, будучи гомосексуалистом, предлагал свои сексуальные услуги многим заключенным. — Его «услуги» оплачивались героином, но, знаешь, чем тебе более всего не повезло? — бросил Натан, глядя в глаза своему собеседнику, сидевшему прямо напротив него, в противоположном конце стола. — Этот мулат нашел более выгодный способ получения героина — он продал всю информацию о себе нашим людям. Конечно же, ты не знал ничего об этом и, не найдя более умного способа избавиться от проблем, заплатив героином, нанял другого заключенного-наркомана… — сделав длинную паузу, Натан, добавил. — Ну что ж, ты практически выиграл — Мендоза теперь лежит в коме — его череп пробит в семи местах, подумать только, обычной стальной ножкой от тюремной койки, его шея сломана, а обломок этой самой ножки, сломавшейся о его ребра, застрял глубоко в левом легком. Конечно, может быть, он выживет — наркоманы просто невероятно живучие, но это слишком маловероятно. Полиция уже давно согласилась с этой версией, ведь ты — умный парень, и придумал довольно реалистичный сценарий.
