— Туалетные принадлежности и одежду перенеси сюда, но сумки оставь лучше в гостиничном номере, — произнес Теодор, внимательно слушавший рассказ Сентонжа. — Арабы следят за всеми, кто прибывает сюда из Европы. За тобой и твоим номером давно могла быть установлена слежка, поэтому лучше будет, если, тайно проникнув в твой номер, они успокоятся, предположив, что ты еще один из числа безумных туристов. Если же они узнают, чем ты занимаешься на самом деле, то все может закончиться очень печально, — младший Ортега старался быть предельно деликатным, но он, как и Жозеф, понимал, что со многим Мигелю еще предстоит познакомиться.
* * *
Проснувшись, накануне рассвета, в квартире, предоставленной Жозефом, он не мог выбросить из памяти обрывки еще одного странного сна. Ему снова приснился какой-то человек, лицо которого он смог разглядеть, но, проснувшись, едва ли мог воспроизвести в своей памяти. Этот фантом, двигаясь по улице города, подобного увиденному в прошлом сне, вошел, повторяя имя «Лилит», во внутрь массивного здания с просторными пустыми коридорами и огромными окнами.
Двигаясь подобно бесплотному духу, Мигель чувствовал, что находится рядом с этим фантомом, закрывшим дверь изнутри. Здесь, в просторном, свободном от людей кабинете он уселся за один из массивных столов. Сначала этот образ приступил к рутинной работе с бумагами, но вскоре отвлекся. На какое-то мгновение помещение погрузилось во тьму, а затем Массиньи увидел, как нечто утащило этот призрачный образ в темный конец кабинета. Оказавшись там, он увидел небольшое существо, человекоподобное, без кожи, замотанное в какое-то серое тряпье. Пройдя сквозь стену, бросив оскал в сторону Мигеля, оно утащило за собой призрачного незнакомца.
— Иисус, — проснувшись, прошептал Массиньи.
В самом сне не было ничего ужасного или странного, но уже во второй раз он проснулся с неприятными ощущениями, которые не хотели покидать его сердце и разум. Оглядевшись, он еще раз удостоверился, что находится в квартире, а не в гостиничном номере. Когда он вышел на балкон, то увидел лишь поросшие маквисом холмы, подножия которых были засажены оливами. Взглянув вверх, он увидел предрассветное небо, столь непохожее на то, которое ему доводилось видеть ранее.
