Поцелуй Лилит | страница 81



— Всего лишь сорок? — удивленно переспросил Массиньи.

— Да, но то, что было раньше, похоже на какой-то безумный кошмар. Снова появились несмываемые надписи, но теперь уже призывавшие к джихаду против нас. Рабочие перестали ходить на работу на фабрики и рудники — они вместе с семьями ушли в горы. Затем батраки объявили войну своим хозяевам: некоторые просто ушли в горы, а другие, убивая ночью плантаторов и их семьи, захватив оружие, превращались в воинов-муджахидов. Оставшиеся в города мусульмане перестали ходить в наши магазины, а их женщины снова стали закрывать лица никабами. На улицах городов появилось множество банд — они были небольшими, но их число было бессчетным… Конечно, в Оране тогда все было не так плохо — мусульманских фанатиков здесь было очень мало, но и они создавали нам неприятности. Нам с братьями пришлось закрыть многие шахты, а на оставшихся шахтах практически не осталось рабочих.

— А как вы отнеслись к началу войны? — спросил Мигель, приступив к острому мясному супу, принесенному официантом.

— Большинство людей так и не смогли понять, когда началась война, потому как мало что изменилось с появлением войск. Ад продолжался: похищали, женщин убивали и насиловали, мужчин пытали, заставляя наблюдать за смертью своих близких, а в кафе и магазинах взрывались бомбы. Но особенно отличились фанатики-муджахиды — они похищали маленьких мальчиков и… насиловали их. Если, в сороковых, во Фронте и в бандах муджахидов состояли лишь сотни бойцов, то в пятидесятых это уже были десятки тысяч.

— Де Голль смог что-то изменить? — с любопытством спросил Массиньи.

— Да, первое время мы его боготворили. Базы муджахидов были выжжены напалмом, арабские окраины городов вновь стали спокойными, а взрывы на улицах прекратились. Но… потом всё снова вернулось на исходную точку, — вздохнув, он добавил. — Нас забыл Бог, забыв о том, как мы превратили ад в рай, нас забыл де Голль, подписав это проклятое соглашение, и нас забыл народ Франции, уставший от этой войны не меньше нас.

— А что будет дальше?

— Многие не видят свет во тьме этой ямы. После подписания мирного соглашения в Эвиане французский Алжир, который мы знали, перестал существовать, а вместе с ним перестал существовать и наш мир — мир черноногих… — с сожалением, дрожащим голосом произнес Сентонж.

— Неужели у вас нет больше надежды?

— У большинства теперь её уже нет. Но я всё еще продолжаю верить в возрождение Алжира. Так или иначе, за закатом солнца следует тьма, а за тьмой — рассвет, — вздохнув, Жозеф добавил. — Мне жаль, что ты узнал нас не в дни нашего расцвета, а в дни упадка. Но спасибо тебе за то, что ты согласился разделить с нами нашу горечь и боль. Спасибо за то, что согласился помочь нам… Кстати, если тебе нужно жилье, то можешь занять квартиру в этом здании, на втором этаже. Она сейчас пустует, как и многие другие помещения. Считай, что эта одна из тех скромных услуг, которые мы можем оказать в благодарность за ту помощь, которую ты нам оказываешь.