— К дьяволу, крокодил отвратителен — так что, я выбрал бы льва, — с улыбкой произнес Массиньи.
— Вот поэтому Энрике и выбрал сторону фашистов. Но, до появления «Фаланги», они сами были едва ли нормально организованной группой. Его отряд послали куда-то на север в Наварру, против басков, убивавших там мирных кастильцев. А я остался в Валенсии, ожидая его в безопасном месте — в случае успехи монархисты и фашисты обещали нам помощь. Оттуда Энрике уже не вернулся, а когда валенсийские анархисты узнали, за кого сражался мой брат, мне пришлось бежать во Францию, в Тулузу. Ну а что было дальше, ты и так уже знаешь… — с улыбкой произнес Хорхе.
— Кстати, известно ли, когда я отправлюсь на Корсику? — переведя разговор в другое русло, произнес Мигель, оглядевшись по сторонам.
— В пятницу, хотя, если у тебя получится, лучше — в четверг, — тихо произнес Ортега. — Но ты сначала должен будешь встретиться с одним человеком в Марселе — он познакомит тебя с подробностями, после которых ты выберешь, согласиться на задание, или же просто забыть обо всех этих разговорах, — вздохнув, Хорхе произнес. — Пока ты еще не слишком далеко зашел в это болото, но с каждым шагом путь назад становится все более и более призрачным.
Мигель с согласием кивнул, после чего собеседники снова вернулись к изначальной теме беседы. Парк все более заполнялся людьми, но теперь это уже были не, как утром, художники или музыканты, журналисты или студенты Сорбонны, а влюбленные пары и разного рода искатели приключений. Не прошло и получаса, как Тюильри превратился в еще более людное место, чем днем. Мигель и не заметил, как в нескольких шагах от него появилась девочка-подросток.
— Сир, это — вам, — обратившись к Массиньи, она протянула ему конверт.
Не скрывая удивление, Мигель взял конверт, не успев рассмотреть юную незнакомку, буквально, растаявшую на многолюдной аллее парка. Хорхе увидел довольную улыбку на лице своего собеседника после того, как тот открыл конверт и прочитал содержимое записки.
— Небеса сегодня ко мне благосклонны, — с улыбкой произнес спутник Ортеги, а затем, задумавшись, добавил. — Интересно, откуда у Фабьенн появилось свободное время… ведь занятия в Сорбонне длятся до конца июня.
— В последнее время, в Сорбонне не так уж и редко прерывают занятия на несколько дней, а то и на неделю, — произнес Ортега. — Во время войны университет превратился в некую пороховую бочку. С одной стороны, в университете, последние лет пятнадцать, учится немало мусульман. Дело в том, что берберы и, особенно, арабы с презрением относятся к любому физическому труду. Поэтому вожди магрибских племен, да и шейхи Аравии, отправляют своих сыновей в европейские университеты.
