Как я и ожидал, это вызвало возмущенное отрицание, но оно меня не убедило. Намеренно неожиданный переход к данной теме застал его врасплох, и в его поведении чувствовалась неуверенность, свидетельствовавшая о том, что он себе на уме. На самом деле он не принадлежал к тем, кто действительно связал свою судьбу с движением дженгелийцев, а находился среди тех мудрецов, кто выжидал, куда подует ветер.
К нашей беседе присоединился еще один чиновник, который попытался вытянуть из меня кое-какие признания, но, готов поклясться, он ничего не добился, а поскольку это был всего лишь официальный визит, я решил уйти пораньше, что положило конец любому дальнейшему перекрестному допросу.
Я уверен, что британские обитатели Хамадана улыбнутся, когда я скажу, что мне очень понравился Низам эс-Султани, поскольку их точка зрения и моя, скорее всего, не совпадают. Их первое возражение состояло бы в том, что, будучи правителем, он не правил. Но тут возникает вопрос: предназначены ли персидские правители для управления? Ни в одном случае из моих многочисленных знакомств с губернаторами не наблюдалось каких-либо признаков серьезных усилий, дабы управлять в нашем понимании этого слова. Они представляют правительство, и их реальная функция начинается и заканчивается именно этим. Например, в такое суровое время, как сейчас, вопрос о помощи голодающим должен был стать первоочередной задачей губернатора. Но имелся ли в Персии хоть один губернатор, который хотя бы в какой-то мере заинтересовался этим? Во все времена вопрос санитарных условий являлся жизненно важным. Есть ли во всем государстве хоть один персидский губернатор, которому есть до этого дело? Нет! Мой друг был именно таким, каким он должен быть в соответствии с персидскими мерками – милым джентльменом и обаятельным представителем Тегерана, – но не правителем!
Затем последовали другие визиты – к каргузару и к самому крупному землевладельцу, Амиру Афгаму; первый – вполне приятный человек, ненавидевший свое вынужденное пребывание в скучном провинциальном городке и не перестающий сожалеть о невозможности сыграть приличную партию в покер. Это сожаление разделял и губернатор, и оба горячо молились о переводе в Тегеран, где они могли бы снова вкусить прелести общества этой веселой столицы и от души поиграть в покер.
Но другой, Амир Афгам, оказался прекрасным образчиком провинциального персидского джентльмена – маленький человечек лет шестидесяти, крепкий и бодрый, с громким смехом, который был слышен за полмили; невероятно богатый и, как обычно бывает у очень богатых людей, постоянно крайне нуждающийся в деньгах. Он, естественно, слыл большим ненавистником демократов и политиков вообще, а губернатора в частности. Во время нашего визита у него гостил заместитель губернатора, который присутствовал при нашей беседе. Еще одним откровением в понимании персидских нравов было слышать, как старик в самых язвительных выражениях поносил губернатора, в то время как правая рука последнего сидела рядом и аплодировала.
