В эпоху Екатерины в некоторые торжественные дни безденежно давались спектакли для увеселения всех сословий. Разве только «чернь» — по нравам того надменного времени — на такие спектакли не допускалась.
На одном из таких представлений в театре, в открытой и несколько выдававшейся вперед ложе, присутствовала Императрица. В продолжение пьесы на руку ее, которая лежала на перилах ложи, упал плевок. Она спокойно отерла его платком. Сидевший сзади нее обер-шталмейстер Лев Александрович Нарышкин выбежал разыскивать виновного и поднял тревогу в ложах, бывших над императорскою ложею. По возвращении его Императрица спросила:
— О чем это хлопотал ты, Лев Александрович?
— Да как же, матушка-Государыня… такая неслыханная дерзость.
— Послушай, Лев Александрович. — сказала Екатерина. — если это сделано умышленно, то какое наказание тому, кто всенародно осмелился таким образом оскорбить меня, свою Императрицу?.. Если же неумышленно, а только по неосторожности, как я и полагаю, то виновный и теперь уже более пострадал, нежели заслуживает.
Остроумие помогало повелевать своенравными, честолюбивыми «орлами». Когда князь Николай Репнин, немало дел наворотивший в Речи Посполитой, доложил Екатерине, что князь Любомирский добивается польской короны, она ответила русской поговоркой, которую, верно, слыхала от Потёмкина: «Корове седло не пристало». Остроумие помогало выйти из щекотливого положения, приземлиться по-кошачьи на четыре лапы при падении. Для политика — качество неоценимое. И Россию она любила — научила себя любить её. Однажды Екатерина, будучи в Царском Селе, почувствовала себя нехорошо, приехал Роджерсон, ее любимый доктор, и нашел необходимым ей пустить кровь, что и сделано было тотчас.
В это самое время докладывают Государыне, что приехал из Петербурга граф Александр Андреевич Безбородко узнать о ее здоровье. Императрица приказала его принять. Лишь только граф Безбородко вошел, Императрица Екатерина, смеясь, ему сказала:
— Теперь все пойдет лучше: последнюю кровь немецкую выпустила.
С самим Безбородко однажды случился классический курьез. Однажды императрица поручила ему написать и представить ей назавтра указ, довольно важный и требовавший глубоких соображений. Срок был короток, обстоятельства не терпели отлагательств, но Безбородко, занятый, вероятно, другими спешными делами, забыл приказание и явился к ней на следующий день, не исполнив поручения.
— Готов ли указ? — тут же спросила его Екатерина.
