— Не верьте, уважаемые, людской лжи, тьфу!.. А злые языки говорят, будто не школа, а казармы… и прочее.
— Как это так? — вскочили собеседники.
— Да-с, глупости… Будто соседняя Турция… Будто вообще надо быть готовыми… и прочее. А выходит, что школа, да-с.
Генерал Алагязов вышел из кофейни. У нас сразу пропал всякий интерес к прославленной кофейне «Наргиле». Вскоре поднялись и Рапаэл с отцом Остолопом, а наш сосед Хаджи, с неохотой уплатив черному Аруту за всех, зашел в цирюльню Симона поиграть в нарды.
Я и Чко пошли домой. А в это время весь квартал уже облетела новость о казармах.
На нашем дворе Србун, собрав вокруг себя женщин, уговаривала их:
— Запасайтесь сахаром, мыла и сахару не будет. Турки и инглизы подходят, в городе солдат полно.
— Ну что ты мелешь, глупая баба! — взорвался Газар.
Наконец наступило утро, когда на церковном дворе появились рабочие. В тот же день в школе состоялся митинг, на который пришли все: и учителя, и ученики, и родители…
Заведующий школой товарищ Смбатян с балкона второго этажа произнес речь:
— Товарищи, мы уже не нищая страна, как прежде. Нет. Теперь мы можем многое сделать для того, чтобы нашему народу жилось еще лучше, чтобы он стал культурнее. Здание школы, как вам известно, старое, тесное. И горсовет решил построить в нашем квартале новую, большую школу…
Товарищ Смбатян рассказывал о чудесах, которые произойдут в ближайшие годы: о кинотеатрах, школах, больницах, о жилых домах, которые украсят главную улицу города. Речь его время от времени прерывалась аплодисментами и восторженными возгласами собравшихся. Моя мать не аплодировала и не восторгалась, она слушала так же внимательно, как и все, но я видел по ее глазам, что она не верит словам товарища Смбатяна.
— Да здравствует наше государство, да здравствует наша школа! — закончил товарищ Смбатян.
В это время в шуме аплодисментов послышался женский голос:
— Чего же говорят, что не школа будет, а казарма…
Воцарилось молчание. Стоявшие на балконе учителя изумленно переглянулись, но тут выступил вперед школьный бухгалтер, бывший генерал Алагязов.
— Позвольте, — обратился он к заведующему, — позвольте, — и начал речь: — Не верьте, товарищи уважаемые, не верьте, враг распространяет эти слухи, да-с… и прочее… Многоуважаемый товарищ Смбатян уже сказал, да-с: никаких казарм, а обучение и прочее…
Алагязову аплодировали. Вскоре он затерялся в толпе учителей, а вожатый товарищ Аршо еще раз ясно и понятно объяснил, что́ будут строить и для каких целей.
