Она была гостеприимной хозяйкой, приятной в обхождении с гостями. Сосиски в тесте не были единственным аттракционом: корзина для зонтиков из пустой слоновьей ноги, греческая амфора, сиамский монах, кивающий головой, рог нарвала, шкуры диких зверей, перламутровый гребень и даже настоящая страшная засушенная голова, которую маленькие посетители осторожно трогали руками.
В тот самый день, когда доктор пришел осмотреть тетю Фаню, после того, как он ушел, миссис Роу пошла в свой гараж за бутылкой с удобрениями — подкормить бегонии, сломанные во время ее метаний по двору. Да, бутылка была на месте, там, где и должна была быть, — память у нее не такая уж плохая, — на полке рядом с крысиным ядом. Она поправила сломанные стебли цветов и пошла к дому, когда краем глаза уловила движение, чью-то фигуру за клумбой рододендронов. Прикрыв глаза ладонью, она с недоумением вглядывалась в заросли, гадая, кто бы это мог быть. Фигура чуть переместилась, и теперь она могла видеть накрашенное лицо и подведенные глаза, глядящие на нее из-под цилиндра.
— О! — воскликнула она пораженно, догадавшись, кто это. — Ради всего святого — что ты там делаешь в моих цветах?
— Ничего.
— Тогда выходите, сэр, чтобы я могла видеть вас. И не раздавите мой портулак.
Он осторожно переступил через цветы и встал на газоне, опустив голову, глядя на нее из-под темных нахмуренных бровей.
— Ну и что? Ты пришел, чтобы обзывать меня новыми словами?
— Нет, мадам. — Тросточка выскользнула из его рук на траву.
— Тогда зачем? Что ты делаешь в моем саду? Чего ты хочешь? Ты затеял очередное мошенничество? — Она указала на открытую дверь гаража, на полку за мотками шпагата. — Разве ты не знаешь, что эти пилюли — яд? Поэтому я и спрятала их подальше.
— Да, мадам.
— Тогда отправляйся домой. Мальчишек, которые ругаются такими словами, я не приглашаю в гости.
Он повернулся и пошел прочь.
— И забери свою тросточку, ради всего святого. Не оставляй ее здесь, мне и своего хлама хватает.
Он поднял тросточку и пошел — трагическая фигура, напудренное лицо под высоким черным цилиндром, край плаща волочится по земле.
— Минуточку. — Она, казалось, раздумывала. — Ну-ка, посмотри на меня, Холланд… — Она сделала несколько шагов в его сторону. — Может быть… если бы ты сказал, что сожалеешь… Может быть, если бы ты пожелал извиниться, тебе не надо было бы уходить.
— Да, мадам.
— Что — да?
— Я сожалею.
— В самом деле, милый? — Тон у нее был умоляющий. — Ты правду говоришь?
