). Но ее сокращения и качества ее были не такие, как во второй главе. А это была глава интересной, насыщенной по состояниям людей, однако получилась обедненной, благодаря изъятиям, купюрам и вольным передачам и, главное, благодаря сухости, малой окрашенности языка передачи.
Первую главу мои читатели — близкие хвалят, это проверка на постороннем восприятии. Они же второй не очень довольны, но это между прочим.
С сердечным приветом Ваш Мухтар».
IV
Я сидел над второй главой романа довольно долго. Работа подвигалась медленно. Ауэзов не торопил меня по телефону. В это время казахский театр драмы готовил «Енлик — Кебек». Мухтар Омарханович сделал пятый вариант пьесы, которому придавал большое значение. Но при встречах интересовался, как идет перевод «Абая», и всегда просил:
— Ради бога, не переводите мой текст короткими предложениями. Это особенно бросалось в глаза в первой главе. Я вообще не люблю «рубленых фраз».
— Кажется, Анатоль Франс говорил: «Самая красивая фраза — короткая», — вспоминал я.
— Вам нравится Анатоль Франс, мне — Бальзак. Фраза должна быть объемной, с придаточными предложениями. Они дают возможность автору добиться красочности и эмоциональности стиля, к чему я всегда стремлюсь.
Так мы разговаривали, гуляя с Мухтаром по бульвару Абая (ныне он носит имя композитора Тулебаева). Ауэзов неожиданно переменил тему разговора и заговорил о постановке «Енлик — Кебек» в казахском театре. Мухтар интересовался будущим спектаклем, проявляя повышенную требовательность и к режиссеру, и к выбору актеров, и к декоративному оформлению. От успеха спектакля он ждал, видимо, многого.
— Вы знаете, — говорил он, — я люблю эту пьесу, потому что она тоже имеет отношение к Абаю. Помните, в третьей книге есть место, когда он проезжал с молодыми акынами мимо могил наших казахских Ромео и Джульетты.
— Помню.
— Спутники Абая на них не обратили внимания, два холма почти сравнялись с землей. Но Абай заметил и остановил молодых акынов.
— Смотрите, — сказал он им, — эти могилы хранят страшную тайну. Сто лет прошло с тех пор, как здесь похоронены джигит и девушка. Джигита звали Кебек, девушку Енлик. Они любили друг друга, но родовой обычай заставил убить их обоих. Я хочу поведать народу тайну двух могил, это мой долг им, долг поэта.
Мухтар помолчал и кивнул на скамейку:
— Давайте сядемте. Я расскажу вам, почему я написал «Енлик — Кебек» и почему эта пьеса мне так дорога.
У Мухтара было хорошее, «разговорчивое», настроение, а рассказывать он умел интересно.
