— Спроси у Джона.
Я ухожу, чтобы засунуть сопящего Митю в комбинезон. Застегиваю молнии и шиплю от злости. Тварь подкаблучная! Митя хнычет сквозь сон, и я прижимаю его к себе, одновременно пытаясь обуться. Какая же тварь.
Коляска стоит на прежнем месте. С Ильей я не прощаюсь.
***
Тетушка кричит, но у нее получается делать это шепотом.
— Он не кукла! Нельзя просто взять его и унести! Это воровство! Ты украла ребенка!
— Нет, не украла. Он в гостях у бабушки.
Тут она вцепляется в свои химические кудряшки так, что те распрямляются.
— Они могут подать в розыск. Заявить на тебя в полицию.
— И пускай. — Я сама себе удивляюсь: хотя тетушка и права, мне не страшно, а скорее смешно. — Не терпится рассказать, как Стефа оставила меня с ним и ушла «на часок». И да, пусть полицейские заодно зайдут в гости к Апрелевым. Так, посмотреть бытовые условия.
— Можно подумать, у нас с тобой есть эти «условия», — шепчет она, слегка успокоившись. — Ох, Майка, что ты наделала… Она несовершеннолетняя, у ребенка есть опекун — ее отец. Где-то был записан его телефон…
— Митя, — говорю я, пока она листает в прихожей свой блокнот. — Его Митя зовут.
— А… Алло, Виктор! — Ну все. Я ухожу на кухню и через занавеску смотрю, как расплывается вокруг фонаря шар желтого света. — Это Полина, да. Твой внук у нас. Малой у нас, говорю! Приходите и забирайте. Ну как получилось: дочь твоя… Дочь, говорю, твоя! Ай…
За спиной звенят тарелки: переставляет их в сушилку, будто нет ничего важнее.
— Трубку бросил. Даже не сказал, когда приедет.
— Теперь он изобьет свою дочь, — чеканю я, — а Митя вернется в квартиру, заваленную говном до потолка.
— Ну и что, что я, по-твоему, должна была сделать?
— Забрать его.
— Майка… — Я чувствую, что тетя больше не злится. Тарелки тоже затихают — она встает рядом и щупает пальцем землю в цветочном горшке. — Я все понимаю, но куда забрать? Кто с ним сидеть будет? Я на работе постоянно. Ты учишься… А девка эта мне здесь не нужна. Думаешь, если она там сидит в говне, то с собой его не притащит? Вернется Дима, тогда решим. Но пока нет другого выхода, понимаешь?
— У них в квартире газом пахнет. Если рванет, вы…
— Ерунды не говори, — перебивает она. В дверь уже звонят. Митя в моей комнате поднимает рев, но тетя Поля жестом запрещает мне туда идти. Я так и смотрю на фонарь, пока она передает Митю через порог старшему Апрелеву.
После того как Савва попал в больницу, Джон на время оставил меня в покое. То ли размышлял, то ли боялся, то ли — самый маловероятный вариант — в его спятивших мозгах зародилось новое понимание реальности. Той самой реальности, в которой он никакой не король, а взрослый и, скорее всего, вменяемый парень. В любую секунду Савва мог чудесным образом излечиться от амнезии и вспомнить лица тех, кто на него напал, а если не вспомнить, то разглядеть их на записи с видеорегистратора. И его королевское величество вверх тормашками свалится со своего трона. Уверена, что он это понимал. Понимал и делал вид, будто мы не знакомы. Ни взгляда в мою сторону. А на случай, если я вдруг захочу покуситься на его честь сама, Джон окружил себя все той же свитой: Стася, Вика и позади всех, как чумной, — Илья.
