— А сын? — спрашиваю я, пока гоняю пальцами огрызок карандаша — тот убегает в самый дальний угол. — У нее ведь сын. С кем он сейчас?
— Паша со мной.
Я ничего не говорю, потому что не знаю, что сказать, но она принимает мое молчание за вопрос.
— Яночка — моя племянница.
Я вдыхаю, но она не дает мне права на реплику, как бы заранее подводя черту под дальнейшим обсуждением, которого и так бы не произошло:
— Им сейчас очень нужна любая помощь. Позвони Вере.
Я записываю одиннадцать цифр, прощаюсь и аккуратно вешаю трубку на рычаг. Конверт с деньгами лежит на моем столе и выглядит внушительно, но внутри — почти одни сотенные бумажки. Десять тысяч — это ничто. Удивительно, что еще вчера они казались мне победой.
Вспомнив о деньгах, я достаю из-под подушки смартфон — даже он стоит дороже — и перевожу на тетушкину карту десятку из тех денег, что перечислили мне квартиросъемщики.
Вера отвечает едва ли не быстрее, чем я набираю номер. Словно сидела с телефоном в руках и ждала моего звонка. И про распродажу тоже знала, но теперь, когда я слышу ее дрожащий голос и сбивчивые слова благодарности, мне сложно отделаться от мысли, будто они обе — и Вера, и Лариса Васильевна — ожидали чего-то другого. Большего. Так действительно могло показаться со стороны: красивая «Печатная», шарики, рейлы, музыка и люди, которые покупают вещи… В гараже все это выглядело бы иначе.
Вера просит меня приехать через час, тогда она сможет спуститься в приемный покой. Больницу я нахожу по «Яндекс.Картам» — в городе она всего одна. Корпуса в приложении не пронумерованы. Просто спрошу у местных, как найти второй. Савва запретил мне выходить из дома одной. Он должен приехать и отвезти меня к Яне, но о времени мы не договорились. Я пишу ему в мессенджере, что обещала передать деньги через час, и начинаю одеваться. Как раз возвращается с продуктами тетя Поля. Открывает дверь своим ключом, но цепочка крепка, и тете приходится ждать, пока я ее впущу. Вид у нее сумрачный.
— Там тебя какие-то ребята спрашивали, — говорит она с поджатыми губами. — Сказали, твои друзья.
Внутри меня со свистом открывается дыра, и в нее, как в воронку торнадо, засасывает все, кроме этих узких губ под перламутровой помадой.
— Как они выглядели?
— Как шантрапа. Я их прогнала.
— А они?..
— Нахамили, но из подъезда вышли, я дверь захлопнула.
Про дверь я дослушиваю уже из своей комнаты. Еще немного, и я исчезну целиком, потому что они там, на противоположной стороне дороги, и один из них поднимает голову и смотрит на мое окно ровно в тот самый момент, когда я смотрю из него. У меня слабеют коленки. Я пригибаюсь, хотя вряд ли меня видно за тюлевой занавеской, и судорожно, не попадая по нужным буквам, пишу Савве: «Они здесь!»
