Я переворачиваю ее. Это та же карта, что так заворожила Эллис, когда она впервые увидела колоду.
Смерть скачет верхом на бледном коне, от лезвия косы отражается свет заходящего солнца. От ее взмаха погибают и крестьяне, и королевы. За спиной Смерти расцветает белая роза.
– Кажется, это не слишком хорошо, – сухо замечает Эллис.
– Карта смерти не так пагубна, как ты, наверное, считаешь, – говорю я ей, проводя кончиками пальцев по шершавой поверхности карты. – Она может означать изменения или какой-нибудь переворот. Что-то жизненно важное подойдет к концу. Но… – Я прикасаюсь к розе с пятью лепестками. – На этом месте вырастет что-то новое.
Когда наши глаза вновь встречаются, я замечаю на лице Эллис странное выражение. Маска треснула, нечто, когда-то спрятанное, проступает сквозь лакированный фасад.
Эллис берет карты в руки и просматривает их, одну за другой. На последней она вновь задерживается, проводя большим пальцем по лицу Смерти.
– Ты ей тоже раскладывала карты?
Я медлю, решая, не притвориться ли, что не понимаю, о чем она говорит. Но я понимаю, и Эллис это знает. Становится даже легче от того, что она наконец-то перешла к делу после таких долгих пируэтов.
– Да. Пару раз.
– Ты когда-нибудь вытаскивала Смерть?
Я облизываю пересохшие губы; внезапно все внутри меня становится хрупким, как выщелоченная глина.
– Нет. Никогда.
Она возвращает мне карты, я смешиваю их с остальными и запихиваю колоду в коробку, чтобы больше не видеть ее.
Эллис ни разу не назвала имени Алекс, но, несмотря на это, ее присутствие, словно запах духов, витает в воздухе между нами.
И даже когда Эллис уходит, этот тошнотворный запах остается. Я не могу избавиться от подозрения, что лишь из-за этой истории она со мной и разговаривает. Эллис единственная из них, кто это сделал, – пошел за мной после вечеринки в Болейн. Однако это было две недели назад. С тех пор она игнорировала меня, по крайней мере пока не выследила сегодня и не заставила гадать. Что изменилось?
Очень легко представить, как Клара снова нашептывает Эллис полуистлевшие россказни о пропавших девушках и пустынных горных кручах и о том, как Фелисити Морроу утверждала, что это был несчастный случай, но очевидцев, чтобы подтвердить ее слова, не было.
Быть может, Эллис в Дэллоуэе интересуют все же не старые убийства. Возможно, это я. Я – ключ к пониманию, имеющий тот жизненный опыт, который она жаждет использовать в своей книге.
Я смотрю на свои ладони. Интересно, видит ли Эллис, что мои руки залиты красным?
